Наследник - [21]
— Что ты делаешь, Нирок? — закричал подлетевший Филипп.
— Помоги мне отнести эту крысу наверх. Она тяжелая, одному мне не справиться.
Филипп молча подлетел к другу и подхватил крысу за хвост.
— Что мы будем делать? Вороны уже настигают нас.
В следующий миг Филипп с ужасом увидел, что Нирок разворачивается навстречу воронам. Из сломанной крысиной шеи брызнула кровь, покрыв алыми пятнами белоснежный лицевой диск Нирока. Вороны закаркали, слегка опешив.
— Хотите получить эту крысу? — крикнул Нирок. — Я отдам ее вам. — Взъерошенный, забрызганный кровью, в этот миг он был поистине ужасен. — Летите за нами! — приказал Нирок и повернул к ближайшей скале. Подлетев к ней, он швырнул крысу на камни. Вороны жадной стаей закружились над дичью.
— Что ты задумал, Нирок? — дрожащим голосом прошептал Филипп.
— Сейчас все узнаешь. Просто молчи и слушай.
«Я и так весь обратился в слух!» — подумал Филипп, изумленно глядя на друга.
Нирок совершенно переменился. Он взъерошил перья и распушил бахромку на крыльях, сразу став казаться почти вдвое больше.
— Эта крыса гораздо вкуснее, чем две совы, — очень спокойно произнес наследник. — В нас много перьев и полых костей, а она почти целиком состоит из мяса. Сочного, красного мяса! Смотрите, какая она здоровенная, хватит на всех!
Нирок наклонил голову и раскинул крылья, слегка повернув их внешней стороной к воронам. Потом из стороны в сторону покачал головой, зашипел и прищелкнул клювом. Так требовала церемония заключения договора, и Нирок исполнил все безупречно.
«Он просто гений!» — восхищенно подумал Филипп. Все птицы знают, что вороны хорошие задиры, но очень плохие охотники. Свежее мясо с еще теплой кровью выпадает им очень редко: обычно вороны довольствуются падалью или доедают объедки за другими.
Прежде чем приступить к следующей части договора, Нирок низко поклонился — но так, чтобы его поклон нельзя было принять за признак почтения или раболепства — и затряс головой.
— Я отдам вам крысу в обмен на право свободного пролета! — прокричал он.
Предводитель вороньей шайки внимательно посмотрел на молодую сипуху. Нирок почти не сомневался в том, о чем тот думает. По жадному блеску вороньих глаз было видно, что тот сравнивает сочное дымящееся мясо с двумя совиными тушками. Судя по всему, ворон склонялся к крысе.
— Ее кровь еще не остыла! — крикнул Нирок. — Решайте скорее, пока мясо не зачерствело!
Вороны встрепенулись и придвинулись к крысе.
— Не так быстро! — прогудел Нирок.
«Глаукс! — невольно подумал он. — Я говорю как настоящая взрослая сова. Что со мной происходит?»
Он заметил, что и Филипп как-то странно смотрит на него.
— Не вздумайте меня обмануть! Вы не получите ни кусочка, пока не пошлете одну из ворон предупредить остальных о том, что нам даровано право свободного пролета в дневное время!
«Как он умен! — в полном восторге подумал Филипп. — Но ведь он всего лишь птенец, как он мог додуматься до такой хитрости?»
Нирок почувствовал ликующую дрожь в желудке: «Получилось! У меня получилось!»
Да, всё получилось именно так, как он задумал. Но вороны были не единственной угрозой, подстерегавшей Нирока и Филиппа.
Когда солнце начало клониться к закату, в пещерах каньона пробудилась ото сна самая страшная опасность.
Погоня
Нира проснулась в своей уютной каменной пещере. Поморгав глазами, она с удивлением посмотрела на кучку пуха и лишайника, где обычно спал ее единственный сын.
— Странно, очень странно, — пробормотала Ее Чистейшество. — Куда это он подевался?
«Неужели полетел разыскать что-нибудь на завтрак? Славный малыш, это было бы очень кстати».
После рождения Нирока Нира каждый вечер вылетала из гнезда на поиски сочной крысы или мыши.
«Наконец-то он догадался взять на себя часть домашних обязанностей!»
Честно говоря, для Ниры эти обязанности были самой отвратительной частью материнства. Птенца постоянно надо было кормить, выполнять работу по гнезду, заботиться… Что и говорить, ей приходилось работать за двоих, ведь она была вдовой.
Нира взглянула на свою безобразную, ощипанную до голой кожи грудку. «Ах, Клудд, как же мне тебя не хватает!» — в который раз подумала она.
Нира вылетела из пещеры и уселась на каменный выступ скалы. Пролетавший мимо лейтенант Зверобой почтительно развернулся и опустился рядом с ней.
— Сегодня у нас особенная ночь? — проухал он.
— Да, настало время Особой церемонии моего Нирока, — проворковала Нира. — Мой прекрасный птенчик, кажется, решил поохотиться для меня.
— Славный малыш, перо от пера своего старика, — проухал Зверобой. Он еще успел договорить последнего слова, когда понял, что промахнулся.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что старуха не имеет к этому птенцу никакого отношения? — угрожающе прошипела Нира.
— Что вы, мадам! — испуганно пролепетал Зверобой и развернулся в воздухе, чтобы принести свои извинения.
— Вот то-то! И прошу тебя, называй меня — генеральша. Можешь звать мать-генеральша, если хочешь. Но обязательно — генеральша. Не забудешь?
— Никак нет, мать-генеральша! Есть не забывать!
— Ладно уж, лети, — милостиво кивнула Нира.
Одноглазый сержант Бларрик плюхнулся на край каменного выступа между гнездом Ниры и пещерой ее лейтенанта Жуткоклюва.
