— На закорках! — потребовал Джозеф.
Блейк и его наездник громко хохотали, виляя из стороны в сторону, и время от времени перепрыгивали воображаемый забор. К тому времени, когда он постучал в дверь гостевой комнаты, они оба тяжело дышали и умирали со смеху.
Николь услышала об их приближении задолго до того, как послышался стук в дверь. Это дало ей время успокоиться. И еще разок проверить, как она выглядит.
В испуге она увидела, что ее лицо почти не отличается по цвету от алого платья. Запаниковав, она пожалела, что не надела что-нибудь поскромнее. Теперь же она выглядела так, будто предлагала себя. Николь заколебалась, не зная, то ли ей открывать дверь, то ли бежать искать что-нибудь, чем прикрыть почти обнаженные плечи. И еще более вызывающую ложбинку между грудями.
Но Джозеф и Блейк были уже у двери, поэтому она схватила Люка и заторопилась открывать. Блейк будет слишком занят своим сыном, чтобы разглядывать ее наряд, который она столько раз надевала, не задумываясь…
При одном лишь взгляде на Блейка ноги ослабели в коленках. Он улыбался сыну своей самой ласковой улыбкой.
Свесившийся с плеча Блейка Джозеф был уменьшенной копией своего отца — те же непослушные черные кудри, черные брови и глаза, в которых плясали чертенята.
Но едва только Блейк посмотрел на нее, выражение его лица стало мрачным. Опустив сына на землю, он даже шагнул назад, окинув ее сверху донизу презрительным взглядом. Рот вытянулся в тонкую линию. Глаза сузились. Кулаки сжались.
Настроение Николь упало. «Он думает, что я выставляюсь. Что я дешевка», — в отчаянии подумала она. И оборонительным жестом прижала Люка к груди.
— Вы готовы? — спросил он весьма далеким от любезности голосом, напомнившим ей хриплое тигриное рычание.
Она нервно сглотнула. И предпочла все-таки прикрыться. Не может же она весь вечер держать Люка, словно щит. Да ей не удастся проглотить ни крошки!
— Я… мне надо взять шаль.
Он одобрительно кивнул:
— Мы подождем.
Наверное, надо было надеть шерстяной свитер, куртку с капюшоном и вязаный шарф. Тогда бы он был доволен, раздраженно подумала она.
Николь застонала над своей глупостью. Почему, перебрав все свои вещи, она выбрала это платье, когда могла бы надеть что-то менее кричащее?
Тщеславие. Она вздохнула и осторожно положила Люка на заваленную одеждой кровать. Она знает, что хорошо выглядит в облегающем красном платье. Понимая, что вечер будет трудным, хотела чувствовать себя на высоте. Сразить Блейка наповал и заставить уважать себя. А вышло наоборот: она выглядит легкомысленно, и он презирает ее. Удрученная, она стала рыться в своей сумке в поисках шелковой шали.
— Ух ты! — услышала Николь возглас Джозефа у себя за спиной. — Да у вас такой же беспорядок, как и у меня!
— Джо! — рявкнул Блейк.
— И папа, поглядите, сегодня тоже разоделся, — добавил Джозеф.
Ее взгляд метнулся к Блейку. Чернильные глаза встретились со взволнованными голубыми. Она почувствовала, что ее словно наэлектризовали. Приятное покалывание разлилось по всему телу. Стало трудно дышать.
— Он выглядит неплохо, — сдавленно пробормотала Николь.
На Блейке был мягкий черный костюм, покрой которого подчеркивал ширину его плеч, хорошо развитую грудь и узкую талию и бедра. Бирюзовая рубашка и изумрудный галстук оттеняли загар. Он был великолепен, и она почувствовала огромное облегчение, что Джозеф, похоже, будет ужинать с ними.
— Идем? — надменно предложил Блейк, забирая Люка с кровати.
Возражения по поводу того, что он так бесцеремонно завладел ее сыном, замерли у нее на губах. Люк так много времени проводил с ней одной, что неохотно шел к незнакомым людям, однако на руках у Блейка весело загукал — еще одно очко в пользу обаяния этого мужчины, черт бы его побрал!
И все-таки, подумала она, набрасывая шаль на плечи и укутываясь в нее, Блейк с младенцем на руках представляет меньшую сексуальную опасность для ее разгулявшихся гормонов. Но идя по коридору с Джозефом с одной стороны и Блейком с другой, она поняла, что ошиблась. Опять. Нежность Блейка, вид его больших рук, осторожно держащих ее любимого сына, заставляли сердце Николь биться чаще.
Когда они вошли в гостиную, Блейк посмотрел на Джозефа и мягко сказал:
— Время вечерней сказки.
Потом поднес Люка к дивану и положил среди подушек.
— Ты знаешь историю про мальчика, который нашел в своем кармане маленького дракончика, и тот плакал, потому что прилип к недоеденному леденцу? — спросил Блейк, глядя Джозефу в глаза.
История разворачивалась с таким комизмом, что в конце концов Николь стала хихикать вместе с Джозефом. После сказки Джозеф был отправлен спать.
Видя, с каким обожанием Блейк смотрит вслед своему сыну, Николь почувствовала, как к горлу подкатил ком. Этот семейный вечер был откровением.
Ей вдруг ужасно захотелось понравиться ему. Захотелось, чтобы он поверил ей, а не этим злым наветам на ее отца. Блейк — человек не жестокий и не мстительный. Его просто ввели в заблуждение.
Но она не может этого так оставить. Она решила задержаться здесь до тех пор, пока не убедит Блейка, что отец должен быть восстановлен на том треклятом семейном древе. И еще она поклялась, что настоит на мраморной плите с именем отца в церкви рядом с другими, увековечивающими существование семейства Беллами с шестнадцатого века.
