Наследник - [25]

Она проходится языком по нижней губе.

— Хватит болтать, давай уже.

Бл*дь, мне нравится, когда она начинает на меня злиться, хотя изо всех сил старается этого не показывать. Я опускаю ладонь на ее мокрую киску и нежно потираю ее. У нее затуманивается взор, она тихо стонет. Жар от ее киски заставляет мой член испытывать адскую боль.

Я погружаю палец в ее сладкий вход, она всем телом подается вперед ко мне.

Я вытаскиваю палец.

— Не останавливайся, — умоляет она. — Помнишь, что ты сделал в ту первую ночь… — она прикусывает губу. — Я хочу того же.

Слушая ее мольбу, я ощущаю себя Богом. Она запускает пальцы мне в волосы, как только я запускаю в нее три пальца и начинаю облизывать ее киску. Клитор пульсирует у меня во рту. Крик ее удовольствия дикий и длинный, и она чертовски больно тянет меня к себе за волосы. Я расстегиваю молнию на штанах, облизывая ее губы и толкнувшись языком в ее горячий рот, чтобы она почувствовала свой собственный вкус. Я разрешаю ей сосать мой язык достаточно долго, прежде чем войти в нее.

Это чистое блаженство.

Она такая горячая, мокрая и тугая, как задница девственницы. Я никогда не занимался сексом без презерватива, поэтому это потрясающе. С тех самых пор, как я стал подростком, я прекрасно понимал, что не могу позволить себе совершить ошибку, типа незапланированной беременности своей случайной партнерши. Или подцепить что-то из ряда вон выходящее. Она же… Она просто идеальна. Совершенна.

Она приподнимает бедра и толкается мне навстречу, принимая мой член глубже. Она любит грубый, жесткий секс, и я начинаю двигаться быстрее. Мне хочется, когда она проснется на следующее утро, первое, о чем вспомнила — это о моем члене, как я трахал ее вчера.

— Поиграй с собой, — хрипло говорю я.

Ее рука тянется вниз.

— О, черт, — стонет она.

Я не отвожу глаз, пока моя блестящая эрекция от ее соков входит и выходит, отчего ее киска начинает сжиматься. Сжиматься, надетая на мой член. И наблюдая за ее оргазмом, я теряю все оставшиеся крупицы контроля. Я хватаю, удерживая ее бедра на месте, и опустошаюсь до последней капли в нее.

Мой оргазм длится и длится, мне кажется он никогда не закончится.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты оставался внутри меня целую ночь, — тихо говорит она.

Я выхожу из нее. Она уже наполовину закрыла глаза.

— Я хотела сделать тебе минет, — едва шепчет она. — Я знаю, что тебе это нравится.

Я пожимаю плечами.

— Уже ничто не способно улучшить эту ночь. Все идеально. — Я наклоняюсь вперед и целую ее в лоб.

— Спи, мамочка. Я приду завтра рано утром.

— Спокойной ночи, — сонно бормочет она.

16 Роза

Что-то теплое и нежное касается моих губ, настойчиво двигаясь по ним. Пахнет чем-то вкусным, мягко выводя меня из сна. Я тихо стону, ощущение рая пропадает, я неохотно открываю глаза. И встречаюсь с глазами цвета виски, которые внимательно смотрят на меня.

Уголки сексуальных губ приподняты вверх. Господи, как этому мужчине удается такую рань выглядеть настолько потрясающе?

— Ты заставляешь меня почувствовать себя принцем, который будит Спящую Красавицу, — нараспев произносит он.

Но я первым делом с утра совсем не чувствую себя Спящей Красавицей, поэтому тру глаза, пытаясь кое-что вспомнить. Он же ушел домой вчера ночью. Я слышала, как закрылась входная дверь. Я перестаю тереть глаза и прищурившись смотрю на него.

— Данте? Как ты вообще сюда попал?

— Поскольку у тебя не хватило ума дать мне ключ, я вынужден был обратиться к домовладельцу — владельцу пиццерии, чтобы он впустил меня.

Сон, как рукой снимает, я распахиваю глаза от шока.

— Это он впустил тебя ко мне?

— Конечно. Это Италия, страна страстных влюбленных. Только полный влюбленный дурак может такую рань прийти с кофе и канноли.

Я хмурюсь.

— Он не должен был этого делать. У тебя нет ключа, потому что я не хочу, чтобы он у тебя был. Я не итальянка. Я англичанка, и мы ценим нашу частную жизнь.

Данте улыбается во весь рот, самой сексуальной улыбкой.

— Удачи тебе с твоими принципами.

— Что это значит?

— Ты все поймешь, когда спустишься поесть пиццу.

Мысль о пицце, плавленом сыре, заставляет мой живот громко заурчать.

— Итак, как насчет завтрака? — посмеиваясь спрашивает Данте.

Я по-прежнему хмурюсь.

— Боже. Мне что-то не хорошо, должно быть утренний токсикоз.

У него глаза расширяются.

— Прекрасно. Я принес тебе завтрак в постель, а ты испытываешь первый приступ утренней тошноты.

Со стоном отталкиваю его и несусь в туалет. Слава Богу, успеваю вовремя. Потом опираюсь спиной на настенную плитку в ванной. Данте приседает на корточки рядом со мной.

— Это ты во всем виноват, — ворчу я.

— Я выйду на улицу, куплю что-нибудь, чтобы тебе стало лучше.

— Зная свою удачу, предполагаю, что буду испытывать токсикоз на протяжении всей беременности. Просто уходи и захлопни дверь, оставь меня здесь мучиться одной. — Я закрываю глаза.

Он встает.

— Сейчас вернусь.

Я добираюсь до кровати, чувствуя себя просто ужасно. Опускаю голову на подушки и закрываю глаза. Ощущение тошноты не проходит. Я даже не открываю глаз, когда слышу, как Данте идет ко мне и кровать прогибается под его весом.

— Садись и откуси кусочек, — говорит Данте.