Наследник Аркона - [20]

— Тебе приводилось когда-нибудь читать что-либо подобное?

— О, боже, конечно нет! — ответил чародей. — Подождите меня, я быстро вернусь. Ну и ну!

Он быстро прошел в свой кабинет и почти тут же вернулся, неся стеклянную банку с хорошо пригнанной пробкой, в которой было немного порошка коричневого цвета.

— Это очень ценное и полезное средство, — сказал он жене. — Это то, что больше всего необходимо тебе…

Он подал Кории банку.

— Мне надо совсем немного, — ответила она ему.

— Но будь осторожна с этим порошком.

— Хорошо, обязательно, — промолвила Кория, возвращаясь на кухню.

— Итак, на чем мы остановились? — спросил Феррагамо, усаживаясь снова в свое кресло.

— В самом конце текста, последние десять строк.

Чародей взял в руки листок пергамента и дочитал вслух заключительную часть пророчества:

«Когда раздастся голос мести,

В смятенье содрогнется все,

И отблеск света на клинке стальном

Сверкнет на царском скипетре Аркона.

Те двое, что уже сейчас едины,

Потребуют в суде свои права,

И кто царить захочет, один сражаться будет.

Когда ж иссякнут силы, пробьет кончины час,

Решится их судьба, и приговор свой норны

Им возвестят, и прекратится битва».

— Ну что ж, первые четыре строчки явно описывают какую-то сцену битвы, в которой, как обычно, слышны воинственные крики, звон мечей, сверкают искры, высекаемые оружием и доспехами, когда бойцы наносят друг другу удары, а также, действительно, вспыхивают отблески света на стальных клинках и доспехах. Все это очень реально и вполне понятно, не так ли? — воскликнул Эрик, вдохновленный этой яркой картиной боя, но прежде чем Феррагамо успел ответить, голову Эрика осенила новая еще более оживившая его мысль. — Послушайте! «Те двое, что уже сейчас едины…» — это же я и Фонтейна! Мы же фактически, можно сказать, уже почти поженились, и поэтому…

— А я пока еще не совсем уверен в этом, — прервал его из своего угла Брандел.

Однако Эрик даже не обратил на его слова какого-либо внимания и продолжил:

— …и поэтому, хоть нас двое, но мы уже сейчас едины. Все сходится!

— А все же, как тогда понять слова, что «…и кто царить захочет, один сражаться будет…» — заметил Марк. — Это противоречит тому, что ты, Эрик, сказал, что ты не останешься один, а наоборот, народ страны объединится вокруг тебя, законного наследника, и поможет тебе одолеть врагов.

— Мне очень приятно отметить, что один из вас научился думать, — с явным удовольствием промолвил чародей.

Эрик не услышал слов Феррагамо, так как глубоко погрузился в свои размышления.

Они еще некоторое время продолжали высказывать свои доводы насчет прошлого и будущего. Между тем в дом прибыл Шилл и когда он вошел в гостиную, Эрику захотелось посвятить его во все подробности их дискуссии, однако, к великому облегчению Феррагамо, Шилл ответил, что он всего лишь солдат, а не оракул и разбирать витиеватые слова не его занятие. В гостиной побывала также и Фонтейна и, послушав Эрика, очень обеспокоилась такими странными идеями и предположениями Эрика.

Феррагамо попытался переубедить самого старшего из сыновей погибшего короля, приведя следующие доводы:

— Эрик, поверьте мне, не следует так безрассудно, не обдумав все тщательно, принимать на веру эти стихи. Если вы хотите действительно рассчитывать на мою помощь, вам следует научиться выбирать и осуществлять всегда более полезные решения, а не подхватывать с такой опрометчивостью первое, что попадется вам на глаза. Мы должны тратить время на практические дела, пытаться добиться того, что представляет собой реальную пользу, вместо бессмысленных разговоров об этом пророчестве или безрассудной храбрости, толкающей навстречу огромной опасности.

Эрик, по всей видимости, не был переубежден такими доводами. Он был явно в угрюмом настроении, как выразилась Фонтейна, которая не испытывала никакого восторга по поводу намечаемого Эриком предстоящего возвращения в Стархилл.

— Меня это не беспокоит! Я уверен, что в пророчестве речь идет обо мне, и если я буду бездействовать именно сейчас, я потеряю реальную возможность отвоевать обратно престол моего отца. Навсегда! — твердил все время Эрик.

Кто-то однажды сказал, что нетерпение Эрика как можно скорее ввязаться в битву, это, скорее всего, попытка исправить то впечатление, которое может сложиться о нем после того, как он в свое время не сделал этого.

Поэтому Марк, во время одного из разговоров на эту тему, сказал серьезным тоном:

— Эрик, тебе действительно следует слушать советов Феррагамо. Он знает, что говорит.

— Мне кажется, у нас есть здесь дела поважнее. Зачем нам уходить отсюда? — спрашивал Брандел.

— А я не уйду отсюда! — визгливо кричала Фонтейна, почти всегда таким образом реагируя на подобные разговоры. — Хватит! Я устала, сыта по горло и не хочу уходить куда бы то ни было!

Обычно Феррагамо долго терпеливо вздыхал в ответ на такие сцены. При этом Кория, в свою очередь, просила всех их успокоиться и беречь свою энергию для будущего, заговорщически подмигивала Феррагамо и, в конечном итоге, приглашала всех идти обедать.

Однажды, в пылу подобных споров подогреваемые своими упрямыми характерами и темпераментом, они поздно сели за обеденный стол и с жаром накинулись на еду. Особенно хороший аппетит был у Эрика, так как он втайне решил, что это будет его последний обед вместе со всеми остальными, а на следующее утро он отправится один отвоевывать престол.