Наследник - [34]

С двенадцатого этажа город был как на ладони: президентский дворец и Диван-ханэ на площади Независимости, здание Законодательного Курултая на площади Евразии, роскошные дома на Рустам-авеню, рестораны, отели и бары, рынки и мечети, три вокзала, два стадиона, южные кварталы новостроек и заводской район на севере. Большой город, красивый… Вокруг – горы и степи, за горами – Персия, за степями – бывшие братские народы, слева – Каспий, справа – Амударья… А между ними – Туран, сердце Азии!

Большая страна, богатая, щедрая. Нефть и залежи медно-никелевых руд, хлопок и фруктовые сады, виноград и рыбные промыслы, шелк и отары овец, мрамор и поделочный камень, яшма, родонит, нефрит… Плюс аргамаки знаменитой туранской породы, плюс целебные источники с курортами, плюс народные промыслы – ковроткачество, резьба по дереву и камню, изделия из кожи. Плюс природные красоты и всевозможные древности, что так влекут туристов – памятники ахеменидских времен, развалины городов, основанных Александром Македонским, могилы монгольских ханов, мечети и цитадели, которые строил еще хромой Тимур. Исторически и этнически Туран был связан с Персией, но и другие державы имели в нем интерес: тут проходил Великий Шелковый Путь из Китая, и самая короткая дорога из России в Индию тоже вела через Туран. Эта страна, лежавшая на перекрестке всех евразийских путей, часто воевала и подвергалась нашествиям то с юга, то с севера или с востока, но никогда не была униженной и покоренной до конца: приходил срок, и тут с равным успехом громили македонские фаланги, монгольскую конницу и персидских кизылбашей. За три тысячелетия Туран доказал, что взять его силой невозможно, однако, вступив в двадцатый век, сделавший планету маленькой, а все расстояния – близкими, Туран согласился не воевать, а породниться с соседями. Став частью огромной империи, он принял славян и узбеков, казахов и корейцев, татар и уйгуров, кавказцев, немцев, евреев и прибалтов, принял их и стал страной вполне современной, с аэропортами и железными дорогами, с заводами и рудниками, школами, театрами, музеями и остальными признаками цивилизации. Кое-что, само собой, не поощрялось – скажем, отправление культа и всякое внепартийное инакомыслие, зато была своя Академия Наук, женщины не носили паранджу, и басмачей в горах повыбили.

Однако эти времена расцвета, пусть ограниченного и относительного, канули в прошлое. Став независимой державой, Туран как будто покатился в древность, к эпохе ханов, беков и эмиров, коим цивилизация не чужда лишь по той причине, что придуманы ею всякие удобства и множество способов, как удержаться у власти. Главные были такими: во-первых – политика, во-вторых – деньги, в-третьих – танки. Все это было в руках Курбанова, секретаря ЦК компартии республики, хитрого лиса; и Саид Саидович, слегка открестившись от коммунистов и чуть подвинувшись к исламистам, стал по названию президентом, а по сути – ханом Среднеазиатской Республики Туран.

И была обещана Турану эпоха невиданного процветания, когда все флаги будут в гости к нам – но, предпочтительно, заокеанские.

Первым делом Саид Саидович вернул народу национальную гордость и достоинство, слегка ущемленные в коммунистические времена. На этом пути были переименованы города и веси, улицы и площади, затем восстановлено двести семнадцать мечетей, построено двадцать шесть президентских дворцов и всюду развешаны изображения туран-баши либо воздвигнуты статуи, чтобы утвердить в сознаниии масс кто есть Отец и Благодетель Народа. Кроме того Законодательное Собрание стало Курултаем, Совет Министров – Диван-ханэ, и члены их удостоились благородного эмирского титула, как заведено в цивилизованной Британии, где есть Палата Лордов, и где королева дарит выдающимся особам рыцарские шпоры. Затем прижали всяких инородцев, осуществили реформу воинских званий, судей превратили в кази, стражей порядка – в феррашей, врачей – в табибов, ввели национальную валюту таньга, указы президента стали называть фирманами, а знамя заменили бунчуком. Как во всякой уважающей себя стране учредили ордена: высший Президентский, орден Искандера для военных, орден Лапа Барса с подвесками и без, Звезду Эмира с виноградными листьями, орден Жемчужина Мудрости и Почетную Цепь. Далее туран-баша рассмотрел проект о национальном алфавите, предлагавший отказаться от кириллицы, пренебречь латиницей и перейти на арабское либо уйгурское письмо. Проект не отвергли, но отложили в долгий ящик, поскольку сам туран-баша владел лишь русским и туранским, и к тому же, говоря по чести, на туранском изъяснялся с большим напряжением. Зато другой проект, не столь известный и даже в некотором смысле тайный, был принят и реализован незамедлительно: всюду, где удавалось, в Диване и в корпусе эмиров-депутатов, на должности градоначальников и высших армейских чинов, в сферах свободного предпринимательства, культуры и науки были расставлены друзья и родичи туран-баши.

Вследствие этих перемен в Туране, растившем прежде хлопок, фрукты и овец, теперь росла когорта лихоимцев, лизоблюдов и бандитов. Издревле население страны включало клан людей воинственных и массу трудолюбивых: первые правили и грабили, вторые их кормили. Но с воцарением туран-баши баланс сил изменился, нарушенный третьим классом граждан с ярко выраженной евразийской ментальностью, сущность которой была такова: не работать, но жить богато. Друзья и родичи Курбанова, конечно, воровали, коррупция вздымалась словно на дрожжах, слой евразийцев ширился и стал, в конечном счете, надежной и преданной опорой президента. Народ, как обычно, безмолвствовал и реагировал на новые веяния не словом, но делом: инородцы утекали за рубеж, а местный этнос, коему деваться было некуда, шел в бандиты или тихо копошился на земле, разбойничал или возил в Россию курагу и груши, а заодно наркотики.