Наследница Роксоланы - [53]

– Как же без этого. Но вроде бы все чисто. И в слитках, и в монетах – серебро, не посеребренный свинец.

– Попробовали бы они мне свинец всучить… Впрочем, именно сейчас, – Каторжный Паша снова рассмеялся, – как раз могли бы. Орден, поди, свою честность проклянет, когда…

– Ты действительно хочешь… – осторожно начал было Наили.

– Мы про это уже десять раз говаривали, из сабли расстреливали, пушкой рубили, – резко ответил капитан. – Не начинай снова.

– Как знаешь.

– Вот так бы и сразу. Давай, зови сюда мальтийца: небось, теперь будет посмирнее в своих требованиях, мы его, поди, уж достаточно потомили.

– Не думаю, – сухо возразил Наили. – Он не орденский брат, а рангом пониже, этот, как у них называется, «рыцарь послушания». Но обет послушания такие блюдут строго: от того, что ему орден поручил, не отступится.

– Ладно, там видно будет. Кто сейчас – тот же, что в прошлый раз был? Барон фон-дер-цу…

Наили-баши назвал имя, но Бал его не запомнила, оно было какое-то очень длинное и сложное, действительно с множеством «фон», «дер» и «цу».

– Фондерцу, – весело подытожил капитан. Он почти всегда был весел, но сейчас как-то особенно не по-хорошему. – Еще не хватало мне об их гяурские имена язык ломать. Веди, веди его. Да, вот что… – Каторжный Паша вдруг привстал с места, видимо вспомнив важное: – С этим все в порядке?

Что за «это», девушка не поняла. Но почти сразу после этих слов раздался очень знакомый звук: клинок сабли чуть выдвинулся из ножен и со стуком пал обратно.

– Не беспокойся, – с каким-то другим, однако тоже зловеще-скверным весельем отозвался помощник. – Помнишь, как он тогда скулил, что ему, такому из себя фон-барону, без клинка на поясе невместно, а мы все-таки заставили? Так вот, сейчас этот рыцарь послушания явился с «мечом посредника», специально для таких дел изготовленным. Просто чтобы посмеяться – попроси его вытащить этот меч из ножен.

– И что будет?

– А вот увидишь. И посмеешься. Скажу точно, чего не будет: опасности. Мы все тщательно проверили, и ножны, и… ну, клинок.

– Хорошо, посмеюсь. Тащи их сюда обоих, посредника и его меч.

Этот разговор Джанбал запомнила смутно. Слышала его, конечно, – но в памяти у нее почти ничего не отложилось. О выкупе каких-то бывших на галере пленных речь шла… о том, как и где будет подсчитан выкуп в первый раз (кажется, он оставался на шаике, далеко отсюда, а Каторжному Паше надлежало отправиться туда на той же лодке, на которой сейчас прибыл посредник)… когда и каким образом вручен… список пленных обсуждался…

Для Бал все это было «чужое горе». Ее сейчас интересовало лишь одно: продолжают ли их с Айше числить гостями – или тоже переведут в разряд пленных? Она и прокралась в капитанский шатер с целью подслушать это, а не разговоры о выкупе галерных гребцов.

А вот что такое «меч посредника», ей все же довелось узнать. Рыцарь послушания стоял так, что был ей виден, хотя, вообще-то, в узкую щель между сундуком, за которым девушка затаилась, и какой-то шелковой драпировкой (да будет сразу и благословен, и проклят Каторжный Паша с его стремлением превратить шатер в подобие дворцовой палаты!) рассмотреть что-либо получалось плохо. Меч на его поясе был огромен, еще чуть-чуть – и на плече впору такую громадину носить, как алебарду.

И, как видно, в какой-то момент пиратский капитан действительно приказал сделать то, что ранее советовал Наили-баши. Барон Фондерцу, не чинясь, повиновался, вынув из ножен клинок. И никакого клинка там не оказалось: вместо него был короткий бронзовый клинышек, удерживавший громадную рукоять в пустых ножнах.

Без оружия явился к пиратам орденский посредник. Как и следовало.

Потом долгие минуты девушка была занята тем, что пыталась принять в своем закутке хоть сколько-нибудь удобное положение, немного распрямить затекшую спину, но при этом не нашуметь и, главное, не заорать от боли в сведенных судорогой мускулах. И когда она с этим справилась, Фондерцу в капитанском шатре уже не было. А два капитана, сидя друг против друга на атласных, султану впору, подушках, вели между собой негромкий разговор.

– …С десяток азапов, – говорит старший капитан. – Много – дюжина. За глаза хватит. А укрыть их там тоже не сложно.

– Да, – коротко отвечает его помощник. – Это-то проще некуда.

– Что, муфтием заделался? – Голос Каторжного Паши так напитан издевкой, что хоть выжимай. – Праведный Наили, подумать только!

Второй капитан отвердевает лицом.

– Не в том дело, – говорит он. – Просто после того, как присвоишь выкуп и захватишь тех, кто его привез, ты кончился как кара-кашлыкер, понимаешь? Вот уж не думал, что это нужно объяснять. И мы все кончились с тобой.

– Так и самое время, – спокойно отвечает Каторжный Паша. – Ты что, до старости собираешься пиратствовать? Всего золота в кошель не сложишь. А вот эти пуды серебра – очень даже можно… напоследок. И за рабов цену. И за шаик – как он тебе, кстати, показался, хорош ли?

– Вот так, значит… – после паузы произносит Наили-баши.

– А как иначе? Что нам из себя строить тех, кем мы не являемся? Отец – лук, мать – горошина, а он, видите ли, чайная роза…

Снова пауза.