Наследница порочного графа - [6]

– Зачем?

– Заберу тебя. А работу мы найдем здесь, в Москве. И не за такие смешные деньги.

– Работу я уже нашла. И она мне подходит.

Отец вновь замолчал. Дайнека почувствовала, что перегнула палку, и решила сменить тему:

– Как там Тишотка?

– У него все в порядке. С утра бегает во дворе.

Дайнека улыбнулась:

– Привет ему передай.

– Я в твоих приветах нуждаюсь больше, чем он.

– Тебе тоже привет.

– Ну в кого ты такая? – спросил отец.

– В тебя.

Закончив разговор, Дайнека растянулась в постели, закрыла глаза и мысленно перенеслась во вчерашний день.

По счастью, Квята не забрали в полицию. Оставшись в пансионате, он дал подписку, что никуда не уедет, и удалился в свою комнату.

Дайнека хорошо его понимала. Ей, как никому другому, была знакома горечь несправедливых, а главное, незаслуженных обвинений.

Комната Дайнеки располагалась в пристройке спального корпуса. Туда ее проводила директриса. Из гостиной они направились в переход, похожий на застекленную веранду деревенского дома. Пристройка оказалась вполне современной: никаких галерей, барельефов и потолочных плафонов.

– Ну вот, – Татьяна Ивановна отомкнула и распахнула дверь, – ваша комната. – Она указала рукой в конец коридора: – Удобства там. Не слишком комфортно, но, как говорится, все, что имеем.

– Вы тоже здесь живете? – поинтересовалась Дайнека.

Не ожидая такого вопроса, директриса немного смутилась:

– У меня и у главного врача пансионата – небольшие квартиры, или, как теперь говорят, апартаменты. Они в общем корпусе.

– Что ж, – Дайнека поставила дорожную сумку. – Спасибо, что проводили.

– Завтра в девять жду вас у себя. Дорогу запомнили?

– Отсюда через переход – в гостиную спального корпуса. Затем по лестнице вниз, в подземный переход. Далее – Римская галерея общего корпуса, главная лестница и – ваш кабинет.

– Все верно. Если заблудитесь, спросите, вам подскажут.

Татьяна Ивановна ушла, прикрыв за собой дверь. Дайнека обвела взглядом комнату: кровать, тумбочка, шкаф, письменный стол.

– Все, что нужно для жизни, – сказала она, подошла к окну и плотно его зашторила.

На самом деле она была недовольна всем: и комнатой, и тем, что ее окружало. Но еще более – тем, что случилось. Одна только мысль – вернуть свою привычную московскую жизнь – грела ей душу.

Теперь, утром, еще раз оглядев скромную комнату, Дайнека утвердилась в мысли, что не задержится здесь надолго.

Она встала с постели, надела халат, взяла полотенце, зубную щетку и вышла в коридор, решив посетить «удобства». Через пятнадцать минут вернулась обратно и увидела у двери Галуздина.

– А я тут вас поджидаю, – миролюбиво сказал следователь.

Прикинув, с чем связана такая перемена, Дайнека спросила:

– Что-то изменилось или с утра у вас улучшилось настроение?

– И то, и другое, – он улыбнулся и, как только она прошла в свою комнату, шагнул следом. – Позволите?

– Проходите.

– У меня осталась пара вопросов.

– Что же вы не задали их вчера?

Следователь прошел к столу, выдвинул стул и уселся посреди комнаты.

– По одной простой причине: вчера они еще не созрели.

– Ага… – Дайнека бросила на кровать полотенце и тоже села. – Я оказалась права: есть что-то новенькое.

Галуздин широко улыбнулся:

– Вы произнесли эти слова так, как будто участвуете в расследовании.

Она пожала плечами.

– Будет нужна помощь, я в вашем распоряжении.

– Непременно к вам обращусь, – он расстегнул куртку и достал свой блокнот. – Ночью мы прочесали лес…

– Неужели не спали?

– Не до этого было.

Дайнека мгновенно осознала неуместность своей иронии:

– Я готова ответить на все ваши вопросы, Игорь Петрович.

– Надо же, – усмехнулся он, – запомнили…

– На имена у меня хорошая память.

– Вчера вы сказали, что, когда старик упал на капот, его голова была в крови.

– Именно так.

– Но ведь головой он не бился.

– Старика ударило бампером по ногам и забросило на машину.

– Тогда получается, что из лесу он выбежал с ранением головы. Я позвонил в больницу. Врач сказал, что на голове старика рана, а по всему телу – порезы.

– Порезы? – Дайнека вскинула голову и уставилась на Галуздина. – Лобовое стекло не разбилось. Я помню: старик скреб по нему ногтями. Под ногтями была земля, а пальцы все сбиты.

– Так и есть. Со слов врача, на пальцах, и не только на них, повреждения.

– Похоже, Безрукова изранили в лесу.

– Вы были правы, сказав, что попасть под машину для старика было меньшим из зол.

– Звучит очень страшно.

– Но это ваши слова.

– Вчера я этого не понимала.

– Из одежды Безрукова в комнате осталось только пальто, в котором он обычно гулял. Как он мог пройти полтора километра по непролазному ельнику при температуре минус два без пальто? И куда делась его одежда?

– Во что он был одет? – спросила Дайнека.

– Тренировочные брюки черного цвета, тонкий коричневый свитер с синим рисунком, бледно-голубая рубашка, темные полуботинки.

– Ничего этого на нем не было.

– Об этом мы уже говорили.

– Вы сказали, что лес прочесали?

– Ну как прочесали… Пробежались в темноте по первому разу. Сегодня предстоит основная работа.

– Что-нибудь нашли?

Галуздин отвел глаза, словно раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос.

– Ну так что? – повторила Дайнека.

– Метрах в двухстах от того места, где вы его сшибли, вырыта яма…