Наследница - [11]
Под присмотром Аси Баська стала пытаться подбрасывать и ловить камушки. Когда их было два или три, ещё что-то получалось, можно было играть, но когда количество камушков возрастало, всё шло наперекосяк. Они вываливались из рук, при подбрасывании разлетались в стороны, а не взлетали дружной кучкой, как у девочек. А уж поймать все, не уронив ни одного, казалось и вовсе уж непосильной задачей. Но постепенно пальцы привыкали к новым для них движениям, и через несколько дней она уже могла не случайно, а намеренно сделать желаемый бросок. Камушки взлетали и падали именно так, как ей хотелось. Теперь она могла уже на равных играть с другими девчонками. Началась упоительная пора выигрышей. Побеждала она не всегда, но всё чаще. Оказывается, эта игра могла захватить! У Баськи уже был свой «счастливый» набор камушков, который она никому не давала, прислушавшись к совету Аси, ставшей её первой настоящей подругой: «Если дашь свои камушки кому-нибудь другому, они обидятся и перестанут приносить удачу в игре».
Увлёкшись самой игрой, Баська на время позабыла о том, зачем решила научиться этой премудрости. Но обстоятельства сами напомнили ей об этом.
Табор жил своей нехитрой размеренной жизнью. Вставали рано. Молодые цыганки и старшие девочки начинали хлопотать по хозяйству. Работы было много: прибрать, постирать, наносить воды, приглядеть за детьми, помочь старикам… Всё это входило в их обязанности. Старшие женщины уходили на заработки в деревни. Они занимались гаданием и предсказаниями. Гадали на картах, по руке, по глазам… Уходили иногда довольно далеко от табора. Бывало, что и попрошайничали. Но этим в основном занимались ребятишки в ближайших к табору деревнях. Всё, что удавалось заработать за день, делилось на всех, включая неспособных заработать.
Когда погода испортилась настолько, что шатры перестали спасать от холода, стали выбирать место для зимовки. В конце концов, нескольким старшим мужчинам, среди которых был и Мирко, удалось договориться с жителями одной большой деревни. Им за плату позволили жить в деревенских избах. За это часть заработка табор должен был отдавать деревенской общине, а хозяева тех домов, в которых разместились цыганские семьи, рассчитывали на некоторую помощь по хозяйству. Ведь мужчины табора были искусными кузнецами и шорниками. Мирко был кузнецом. Через несколько дней после того, как все разместились по избам, он со старшим сыном Гожо стал налаживать небольшую кузницу прямо под открытым небом на том месте, где ему указал хозяин дома. Баська с любопытством наблюдала за всеми их действиями. В кузнице она бывала не раз, смотрела с порога, как работали кузнец с подручными. Сам кузнец держал одной рукой клещи с раскаленной железкой, а в другой руке у него был молоток, которым он бил по металлу. И за каждым движением его молотка следовал тяжёлый удар кувалды подручного. Как интересно было видеть, что огромный молот бьёт точно в то место, где только что прикоснулся к заготовке молоток кузнеца. А второй подручный, когда это было нужно, управлялся с такой странной гармошкой, которая называлась «мехи», из неё дул воздух прямо в пламя, горящее в горне. В кузнице всё было монументально, надёжно, всё было внушительных размеров, вызывающих уважение. А вот те вещи, которые раскладывали на земле Мирко и Гожо, Баське казались скорее игрушками. Как будто кто-то решил поиграть в кузнеца и кузницу. Маленькая наковальня (её-то она узнала по форме, хотя размером эта наковаленка была раза в четыре меньше той, которая стояла в деревенской кузнице), маленькие клещи, напильники, пробойники, зубила. А какие маленькие были мехи! Были здесь и незнакомые ей вещи.
Через несколько дней в импровизированной кузнице уже горел огонь, Гожо помогал Мирко у наковальни, а Лачо было доверено управляться с мехами. Изделия, которые появлялись в результате работы мастеров, очаровали Баську. Это были изящные пряжки, булавки, кольца для конской сбруи, удила, цепи… Побегав по другим дворам, она видела, что делают другие кузнецы-цыгане. У каждого из них был свой набор предметов для изготовления. Одни ковали серпы, косы, сошники, другие — клещи, зубила, долота, у третьих можно было купить скобы, оконные петли и крючки. А один цыган делал гвозди. Баська никогда не задумывалась, насколько разными они бывают. Длинные, короткие, круглые, четырёхгранные… А ещё он делал гвозди с фигурными шляпками, которые потом серебрил. Их охотно покупали для обивки сундуков и ларцов. Ведь стоило оббить вещь этими блестящими необычными гвоздиками, как она сразу становилась нарядной.
Торговля коваными изделиями шла хорошо, тем более что в этой деревне своей кузницы не было, при необходимости ходили в соседнюю. А тут — не один и не два кузнеца на всю зиму в деревне обосновались. К ним шли не только заказать новые вещи, но и несли старые на починку. В ответ табор получал многое из того, что сами цыгане не делали. В деревне можно было приобрести глиняную посуду, обувь, деревянные ложки. В ближнем селе в церковной лавочке покупали иконы. Но продавали далеко не все изделия, которые успевали сделать. Основную их часть откладывали до теплого времени года, чтобы продавать их на торжках и базарах.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.