Наследница Кодекса Люцифера - [40]

– Ты думаешь, что если попытаешься помочь этому ребенку, то уже не сможешь спасти Лидию.

Александра кивнула и сдержала очередной приступ рыданий.

– Ты хочешь сказать, что должна решить здесь и теперь, кому ты сможешь предложить в подарок жизнь.

– Я хочу сказать, – сдавленно произнесла Александра, – что должна решить здесь и теперь, кого приговорю к смерти.

Агнесс так долго молчала, что Александра не выдержала и посмотрела на нее. Глаза ее матери блестели.

– Этот гнев, – прошептала Агнесс. – Ах, дитя мое, этот гнев. Когда ты уже наконец отпустишь маленького Мику и поймешь, что в этом нет твоей вины?

– Лидия будет жить! – отрезала Александра. – А этот ребенок умрет, как умер Мику. – Она с вызовом подняла глаза к небу. – Если ты там, наверху, предоставляешь выбор мне, то за последствия отвечать придется тебе!

– Александра!

– Вернемся в дом. Травяной отвар ей по крайней мере…

Александра замолчала, заметив, что на улицу неуверенно шагнула оборванная фигура. В руках она несла сверток. Александра торопливо закрыла маской рот и нос.

– Нет, – сказала она, – нет! Я знаю, говорят, свежий воздух полезен для здоровья, но не для малышки. Занеси ее внутрь. Мы не убежали. Нам просто нужно было…

Александра внимательнее посмотрела на лицо человека у двери и поняла, что это не мать ребенка, а другой злосчастный обитатель развалин. Она увидела небритые щеки и воспаленные красные глаза.

– Спасибо, – сказал мужчина. – Спасибо за то, что вы хотели помочь нам.

– Но я по-прежнему хочу…

– Это бессмысленно, – возразил мужчина.

– Но я могу…

– Вы дали нам все, что могли дать – несколько минут надежды.

– О, Александра! – срывающимся голосом произнесла Агнесс.

Только теперь Александра заметила, как безвольно висит сверток в руках мужчины. Она резко развернула тряпки. Голова ребенка откинулась назад; глаза по-прежнему смотрели в пустоту, но теперь они были неподвижны. Рука Александры задрожала. Мужчина поднял руку, которой держал ребенка, и головка скользнула ему на грудь; выглядело это так, как будто он держит спящую.

– Но ведь она только что… – начала Александра.

– Искра жизни в ней лишь слабо тлела, – почти нежно ответил мужчина.

– Скажите, она… она… она ваша дочь?

Мужчина покачал головой и сжал губы. Затем он поднял глаза и окинул взглядом пейзаж из развалин, словно желая сказать: «Все-таки мы все здесь – одна семья, семья призраков и пропащих душ». Он начал что-то говорить, но замолчал, когда дверь распахнулась. Наружу, спотыкаясь, вышла мать ребенка.

– Что она говорила? – запинаясь, спросила женщина. – Она может вылечить ее, правда? – Ее взгляд упал на Александру, и несчастная мать схватила ее за руки. – Ты можешь ее вылечить, правда? Ведь для этого ты и пришла сюда? Ты можешь вылечить ее?

– Слишком… – сказала Александра.

– Она ушла, – сообщил мужчина. – Она оставила нас. Там, где она сейчас, ей гораздо лучше. Этот мир больше не может причинить ей боли.

– Но ее можно вылечить! – закричала женщина.

Александра закрыла глаза и медленно покачала головой.

– Ты можешь вылечить ее, – задыхаясь, настаивала женщина. – Ты сказала, что можешь вылечить ее. – Колени ее подогнулись, и она опустилась на землю перед Александрой. Она вцепилась в ноги Александры и запрокинула голову. – Ты должна вылечить ее! – проревела она в ночь. – Эта девочка – все, что у меня осталось! Как я смогу жить без нее?

– Тихо, – сказал мужчина. – Иначе сюда придут солдаты…

– Слишком поздно, – сказала Агнесс и вытерла слезы.

Она встала рядом с Александрой.

Небольшая группа мужчин, охранявших близлежащие ворота, уже приближалась к ним. В руках они сжимали алебарды, а их начальник достал из ножен шпагу. Мужчина с мертвым ребенком на руках в ужасе застонал.

– Что здесь происходит?

– Человек умер, – ответила Агнесс.

Начальник стражи посмотрел на группу несчастных; его взгляд зацепился за мать мертвого ребенка, которая сползла на землю у ног Александры. Ее рыдания звучали так, будто кто-то вонзал нож в ее сердце.

– Не очень-то она похожа на мертвую, – заявил начальник стражи.

Александра протянула ладонь к свертку лохмотьев на руках мужчины и отогнула лоскут, закрывавший личико. Ее так быстро охватила ярость, что щеки уже горели, хотя глаза еще не просохли от недавних слез.

– Вот! – сказала она.

Начальник стражи пожал плечами.

– Шум следует прекратить, – приказал он. – Немедленно.

– Это мертвый ребенок! – напомнила ему Александра.

– Ну и что? Ты думаешь, я никогда не видел мертвых детей, глупая гусыня? Кем ты себя возомнила?

– У тебя что, нет детей? Чурбан! – прошипела Александра.

– Похоронил всех пятерых, своими собственными руками, – ответил начальник стражи, и только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, как дернулось его лицо. – Рядом со своими стариками. Бог любит меня, он позволил мне выжить во время эпидемии – единственному. – Начальник стражи ухмыльнулся и сплюнул. – Если шум сию минуту не прекратится, здесь появятся новые мертвецы, понятно вам?

Он развернулся и, тяжело ступая, пошел назад. Один из его людей, молодой парень, переводил взгляд с мертвого ребенка на рыдающую мать, а затем на Александру. В тот самый момент, когда Александре показалось, что в глазах его мелькнуло сочувствие, он подмигнул ей, облизал губы и стал двигать кулаком перед нижней частью живота: взад-вперед, взад-вперед. Затем отвернулся и побежал догонять товарищей.