Наследница Кодекса Люцифера - [206]

– Магнус?

– Это я, Самуэль. Эбба… Я бы хотел, чтобы ты заняла позицию в церкви, вместе с Киприаном и Андреем. Вы – третья линия.

Эбба резко села. Он убрал руку, но она удержала его. Постепенно сон уходил. Она спросила себя, использовали ли они с Александрой эту ночь, чтобы создать равновесие между жизнью и смертью, и внезапно, с абсолютной уверенностью, поняла, что они уже делали это, хоть и не могла представить себе, когда и при каких обстоятельствах это могло произойти. Но не успел этот вопрос мелькнуть в ее голове, как она уже знала на него ответ: нет. Самуэль наверняка провел остаток ночи, пытаясь вместе с Андреем, Альфредом и Киприаном придумать, как бы им подороже продать свои жизни.

– И не уговаривай, – сказала она. – Я полюбила это место и эти три мушкета всем своим сердцем.

– Это мое место, – возразил он.

– Тебе не следует стоять в линии. Ты – наш полководец. Веди нас в битву и позволь нам победить, Цезарь.

Он посмотрел на нее сверху вниз и криво улыбнулся. Она больше не могла сдерживаться: положив руку ему на затылок, она приблизила его лицо к своему и поцеловала в губы. Дрожь в ее теле все усиливалась.

– Только не воображай себе лишнего, – сказала она, пока он еще не пришел в себя после поцелуя. – Я только что узнала, что у товарищей принято целоваться перед битвой.

– Да? Впервые слышу.

– Возможно, это просто недоразумение. А теперь – желаете отдать приказ, ротмистр?

Он кивнул и махнул рукой в сторону поля за стенами.

– Да, рейтар Спарре. Покажи им.

23

Ночью Джуффридо Сильвикола постепенно успокоился. Если бы Бог не хотел, чтобы он отправился на эту миссию, то Он остановил бы его еще в церкви Святого Буркарда в Вюрцбурге. Бог не сделал этого, а побуждать Его еще раз принять решение было бы кощунством. И то, что Бог был на его стороне, снова получило подтверждение. Он внимательно прислушался к доносившимся до него обрывкам разговора и понял, что солдаты, прибывшие с Киприаном Хлеслем и Андреем фон Лангенфелем, готовятся к нападению драгун. Он догадывался, кто именно послал этих драгун. Кёнигсмарк не доверял никому, кроме себя, так почему он должен был сделать исключение для иезуита, даже если тот предоставил ему возможность захватить Прагу? Прагу, город, о котором старый отшельник говорил с ужасом и был уверен в том, что она стала ареной буйства черной магии и поклонения дьяволу. Он бы отправил к нему драгун, чтобы следить за ним – и, прежде всего, узнать, что такое важное скрывалось там, куда иезуит так хотел попасть. Джуффридо понимал движущие мотивы Кёнигсмарка, возможно, даже лучше, чем он сам – генерал мог искренне считать, что предпринимает поход против Праги, чтобы улучшить условия переговоров для шведской короны, однако на самом деле он просто хотел закончить боевые действия последним из великих полководцев и разбогатеть благодаря войне. И если он действительно был убежден в том, что идет в поход по тактическим причинам, то его жена понимала, какова правда. Джуффридо пренебрежительно улыбнулся. Если быть точным, никто из них двоих не знал, что на самом деле за всем этим стоит чье-то желание уничтожить библию дьявола, а вместе с ней – и семью, которая так долго защищала ее.

Как бы то ни было, Бог послал ему помощь в лице солдат Кёнигсмарка, и он, Джуффридо Сильвикола, должен был внести свой вклад, чтобы эта помощь не оказалась напрасной. Еще час назад он начал осторожно шевелить запястьями и перетирать друг о друга державшие их кожаные ремни. За прошедшее время он растер оба запястья до ран, и ремни пропитались его кровью и скользили. Если бы он терпеливо продолжал работу, то скоро уже смог бы снять их…

Один из солдат, которым поручили охранять его, обернулся и посмотрел на него. Джуффридо не стал отводить глаз. Через некоторое время солдат отвернулся. Взгляд Джуффридо прилип к лежавшему рядом с ним мушкету. Две свободные руки – вот все, что ему было нужно.

Старый отшельник гордился бы им.

Петр.

Брат Бука.

Даже когда они набросились на него с дубинами, он никого из них не убил, хотя мог бы раздавить одной левой. Он просто отшвырнул их прочь. Он не хотел забирать их жизни.

Мушкет заберет одну жизнь, уничтожить которую он вчера не смог.

Брат Бука гордился бы им.

Ведь гордился бы?

Джуффридо заморгал. Бог на его стороне. Он правильно поступает. Брат Бука гордился бы им.

И он продолжил тереть друг о друга израненные до мяса запястья.

24

Эбба осторожно заглянула за стену. Теперь она понимала, что означает дрожь в ее теле – это был отдаленный грохот копыт лошадей двухсот драгун, которые спускались по холму и широким фронтом поворачивали к монастырю. Ей стало так холодно, как еще ни разу за все ночное дежурство, и холод еще глубже проник в нее, когда она поняла, что тряслось за упряжкой из четырех лошадей: передок орудия, а за ним – пушка. Еще пока она смотрела на упряжку, та развернулась. Колеса взятой на передок пушки оставили глубокие борозды на заснеженном поле, и упряжка остановилась. Дуло пушки, как ей показалось, было направлено прямо на нее. Артиллеристы соскочили с лошадей, сняли пушку, а с ее передка – порох и ядра. Всадники промчались галопом до подножия холма и остановили лошадей. Грохот стих. Эбба видела, как от коней идет пар, как они нервно перебирают копытами. Ей казалось, что шеренга солдат тянется перед ней, сколько хватает глаз.