Наследница Кодекса Люцифера - [205]

– Нет! – произнес кто-то.

Она обернулась и в двадцати шагах увидела Магнуса Карлссона. Рейтар так тесно прижался к остаткам стены и так закутался в плащ, что она не заметила его.

Его глаза сверкали каким-то светом, который обычно не был заметен. На мгновение одна из блестящих точек исчезла – он подмигнул ей.

– Молитесь, как настоящий солдат, – прошептал Магнус. – Мое почтение, ваша милость. Только вот правильный вариант такой: «О, Господи, не дай мне усраться, а если это все же произойдет, то сделай так, чтобы другие не заметили».

Несмотря на снедающий ее страх, Эбба не могла не улыбнуться.

– Эбба, – поправила она его. – Все зовут меня Эбба, Магнус Карлссон. Почему ты так настойчиво называешь меня «ваша милость»?

Магнус молчал довольно долго.

– Вы позволите мне говорить откровенно, ваша милость? – спросил он наконец.

– Да, разумеется…

Магнус откашлялся.

– Если бы я называл вас Эббой, то обязательно попытался бы поцеловать вас, ваша милость. Я никогда еще не целовал товарища, и уж тем более – офицера, и мне было бы неловко начинать теперь.

Эбба не знала, что и сказать. Магнус, впрочем, похоже, ответа и не ждал. Она представила, каким пунцовым стало его лицо, и не знала, что ее больше тронуло: признание того, что она ему нравится, или же то, что он назвал ее товарищем. Она услышала, как он снова закутался в плащ, и отвернулась. «А как бы ты поступила, если бы это тебе сказал Самуэль?» – вновь появилась холодная мысль; только это была уже не та, прежняя мысль, а другая, которая теперь не внушала страха перед битвой, но чего-то хотела – прикосновения, поцелуя… торопливого, грубого, пылкого, совершенно животного совокупления. От внезапного желания у нее перехватило дух. Самуэль? Мужчина?! Она слышала, что в ночь перед битвой солдаты выстраивались в очередь перед палатками лагерных проституток, но не могла себе такого представить. А сейчас… Требует ли равновесие, которое держит все на одном уровне, чтобы близкой смерти противопоставлялось самое жаркое проявление жизни, какое только бывает – единение двух людей в акте любви? Но затем ее мысли поползли дальше, к Кристине, и старая жгучая любовь наполнила ее сердце, и она почти ощутила, как к ней прижалось мускулистое тело, почувствовала поцелуи на шее и груди, запустила пальцы в волосы Кристины, ощутила, как ее губы опускаются дальше, туда, где поцелуи посылают в ее тело волны раскаленного желания, и ее мозг превратился в арену взрывающихся чувств…

– Эй! Ваша милость!

Эбба растерянно заморгала, не понимая, как ощущения смогли так быстро вырвать ее из действительности. Она повернулась к Магнусу и еще больше растерялась, когда заметила, что она так вспотела, как еще никогда не бывало в постели с возлюбленным.

– Что?

– Вам дурно, ваша милость?

– Нет, – нежно прошептала она. – Нет, товарищ.

– Хорошо.

– Магнус Карлссон!

– Да, ваша милость?

– Напомни мне подарить тебе поцелуй, если я выживу.

– Охотно, ваша милость.

– Магнус! Я не знаю, что делать, если они атакуют.

Она услышала шорох: он развернул плащ, набросил его на плечи и подполз к ней.

– Ты знаешь, как заряжать мушкет, ваша милость?

– Да.

– Они двинутся в атаку широкой цепью, это обычная тактика. Ротмистр даст нам команду открыть огонь. Мы будем стрелять, когда они подойдут ближе, чем на пятьдесят человеческих ростов: опыт говорит, что тогда хотя бы половина наших пуль в кого-нибудь да попадет. Нужно целиться в лошадей, тогда вероятность попадания гораздо выше, а если они упадут, то большего и не надо. Всадник, который на полном скаку слетает с лошади, уже не встает. Мы стреляем из двух мушкетов. Затем стреляет вторая линия – она стоит у нас за спиной, на груде развалин. Они дают залп только один раз: тогда у них остается еще по два выстрела на тот случай, если враг перейдет через стену. Мы тем временем снова заряжаем по одному мушкету и делаем по два выстрела каждый. Если это не убедит противника, что здесь стоит как минимум половина армии, то я тогда даже не знаю.

Эбба кивнула. Желание снова исчезло, осталась только холодная мысль, которая напомнила ей о том, что она не сможет выстрелить из пистолета. Дрожь опять охватила ее тело.

– Тебе холодно, ваша милость?

– Нет, – ответила она, так как на ложь у нее уже не было сил.

– Мне тоже.

– Магнус…

– Что?

– Нам ведь всем ясно, что солдаты графа Кёнигсмарка, собственно говоря, наши, союзники Швеции?

– Во-первых, мы не шведы, а призраки Самуэля, – ответил Магнус. – А во-вторых, они очень разозлились на нас, так как мы разогнали их лошадей.

Эбба кивнула.

– Я просто хотела уточнить.

Она почувствовала, как его лицо приблизилось к ней вплотную, и поняла, что он смотрит на нее.

– Я думаю о твоем обещании, – сказал он наконец.

Затем он отвернулся и снова уполз назад, к своей позиции. Эбба сжала рукоять пистолета и попыталась вызвать у себя воспоминание о Кристине, но ничего не получилось. Там, где только что пылал огонь страсти, осталась лишь ледяная сырость. А потом, несмотря ни на что, она, похоже, заснула, так как проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Она почувствовала глухую дрожь в теле и подняла заспанные глаза.