Наследница Кодекса Люцифера - [197]

Самуэль не помнил, как слез с лошади. Нога его опустилась на дуло мушкета, прищемив солдату пальцы, тот дернул головой, и лицо его исказилось от страха и боли. Самуэль с такой силой ударил его ногой в плечо, что тот отлетел назад и грохнулся на землю. Самуэль тут же забрал мушкет себе – это было современное оружие с колесцовым замком – и направил его на горстку оставшихся солдат. Они даже не пошевелились, тоже не сводя глаз с застреленной женщины, которую Киприан положил себе на колени, а затем поднялся и повернулся к Самуэлю. И он прочитал в их глазах абсолютную уверенность в том, что теперь их всех убьют.

Иезуит стонал и корчился на земле.

Самуэль смотрел на Киприана и женщину; женщину, которую, как он уже знал, зовут Агнесс, жену Киприана; женщину, которой он шутя сделал предложение в Вунзиделе и которая точно так же шутя ответила ему, что такой, как он, у нее уже есть. Тогда он еще не был знаком с Киприаном, теперь же, узнав его, он почувствовал внезапную боль, осознав, какой большой комплимент она на самом деле ему сделала. Он смотрел, как жизнь быстро покидает ее лицо; он слишком часто видел это, чтобы питать напрасные надежды: видел у своих смертельно раненных товарищей.

Следовательно, вторая женщина приходилась Киприану дочерью. Она кричала и отбивалась. Андрей опустился вместе с ней на землю и держал ее; слезы бежали по его искаженному ужасом лицу.

Смоландцы оттеснили солдат к стене церкви. Все они нехотя подняли руки и пристально смотрели на недавних противников. Они ждали смерти. Самуэль видел каменные лица своих людей и знал, что они выполнят приказ безжалостно расстрелять пленных, если он отдаст его. Альфред выступил вперед, наклонился к стонущему иезуиту, легко поднял его, словно тот был ребенком, отнес к товарищам и швырнул к их ногам. Иезуит закричал, ударившись о твердую землю. Его люди посмотрели на него сверху вниз. Никто не помог ему подняться.

– Пустите меня к ней! – крикнула Александра и замахала кулаками. – Пустите меня к ней!

Киприан прижал руку к телу Агнесс. Когда он ее убрал, она стала красной от крови. Он поднял глаза и встретился взглядом с Самуэлем, и Самуэль понял, что еще никто до этого момента не видел Киприана Хлесля таким жалким и беспомощным.

Агнесс открыла глаза. Ее взгляд упал на Самуэля. Она, кажется, сразу узнала его. Он кивнул ей и попытался сглотнуть, но во рту было сухо. Она перевела взгляд на лицо Киприана, и ее губы снова расплылись в широкой улыбке.

– Любимый, – прошептала она и попыталась поднять руку. – Мне так жаль, что мы оставили тебя совершенно одного под Рождество. – Ее рука опять упала.

Киприан заплакал. Александра завизжала:

– Пустите меня к ней!

– Отпусти ее, – услышал он свой голос. – Она ведь может вылечить ее, глупец!

Александра бросилась вперед и упала на колени рядом с матерью. Веки Агнесс затрепетали. У Александры дрожали руки; она хотела прикоснуться к отцу, чья голова опустилась на плечо Агнесс, и не смогла. Она хотела взять мать за руку, но пальцы ее разжались. Все ее тело сотрясала дрожь, а лицо стало белее снега. Глаза горели на бледном лице, словно угли. Она раскачивалась из стороны в сторону. Александра подняла голову, и ее взгляд заметался между смоландцами: некоторые из них смущенно стояли и не двигались, а остальные заставляли пленников опуститься на колени и связывали их.

Ее взгляд задержался на Самуэле. Он нагнулся к ней и обнял, и она осела и стала всхлипывать.

– Возьми себя в руки, – приказал он. – Именно ради таких случаев ты и стала целительницей.

Она не отвечала. Он подумал, что понимает, что с ней происходит.

– Кого-то ты можешь спасти, а кого-то приходится терять, – говорил он, и у него тоже на глаза навернулись слезы. Он стольких спас, но того, чью жизнь ему доверили, он не мог вернуть в этот мир. Голос его прозвучал хрипло, когда он продолжил: – Никогда не знаешь наверняка, каков будет итог. Ты только знаешь, что каждый раз вынужден снова и снова вести этот бой.

Не переставая плакать, она покачала головой. Все ее тело сотрясалось в рыданиях. Он обнял ее за плечи и отодвинул на расстояние вытянутой руки. Ее лицо спряталось за занавесом волос. Он встряхнул ее. За спиной у Александры он увидел Эббу – та стояла и смотрела на него со странным выражением лица, словно никогда прежде не видела его.

– Борись, Александра! – крикнул он. Женщина в его руках вздрогнула. – Борись! Твоя мать заслужила это!

Александра уставилась на него. Затем обвела окружающих диким взглядом. Киприан, тоже бледный как смерть, кивнул ей. Андрей, подползший к Агнесс и сидящий на корточках с другой стороны, тоже кивнул. Александра содрогнулась.

– Только ты это можешь, – еле слышно произнес Киприан. – Ты знаешь, как сильно я люблю твою мать. Я передаю ее жизнь в твои руки.

– О боже, папа… – простонала Александра.

Киприан улыбнулся сквозь слезы.

– Никто не сделает это лучше тебя.

– Александра, – прошептала Агнесс. – Начинай же. Зачем нужен врач в доме, если обо всем приходится заботиться самой?

Александра опять заплакала, но затем сжала кулаки и сделала глубокий-глубокий вдох. Она протянула руку, и Киприан убрал ладонь с раны Агнесс. Одежда его жены промокла и потемнела от крови. Александра обхватила рану и раскрыла ее. Самуэль увидел бок Агнесс и дыру в нем, из которой слабыми толчками вытекала кровь. Александра провела рукой под телом матери, и Агнесс охнула и прикусила губу. Когда рука снова показалась, с нее капала кровь.