Глава вторая,
в которой встречаются Посланец и Искатель
За рюмкой чая с Францем Кафкой
Мы посидели как-то раз.
На улице собачьи гавки.
У Кафки все слезился глаз…
По-моему, слезился правый,
Тот, что затек под «фонарем».
Я, отыскав его в канаве,
Зачем-то притащила в дом —
На чай с печеньями… Жалея…
Его, в страдальческий излом
Над чашкой стиснутые, руки
Уже раскрылись. Меньше муки
В глазах. Слегка растаял ужас
В челе. Уже холодный ужин
Он попросил: кошмарный сон
Закончен. Связанный узлом
На шее шарф слегка растянут.
И…
— Тараканы не нагрянут? —
Меня спросил, косясь вокруг,
Мой новый, слишком странный друг.
И в облике опять испуг,
И дрожь в руках, и озиранье,
И прерывается дыханье.
Нет, в первый и в последний раз
Со мною вместе пьет фантаст!
Бороман перестал следить за дорогой, увлеченный открытиями в самодвижущейся повозке под названием машина. А извлекаемые дамой по имени Света звуки сменяли друг друга с удивительным проворством. И главное, он никак не мог разобрать, каким инструментом она их воспроизводит, ведь лились они из одного и того же места, где немного нервно летали пальцы ее правой руки, к тому же все — абсолютно непохожие! И голоса… Мужские сменялись женскими, снова поливала волнами то злая, то равнодушно-ласкающая музыка. И повозок вокруг становилось все больше. Они свернули раз, два, и вот он уже нисколько не сомневался, что путь назад найти будет очень трудно. Словом, Бороман затерялся в Ином мире. Одно утешало — Наследник должен знать все дороги в своем мире, Он выведет.
Бороман чувствовал себя ужасно неуютно здесь, но Мир надо было спасать. Без него, не выполни он или провали возложенную миссию, страшно представить, что будет там, в родном Мире, за Дверьми. Задание непременно должно быть выполнено.
— Вам вообще-то куда, досточтимый Бороман? — Дама называла его приятными словами, но в них отчего-то чувствовалась издевка и легкое раздражение. Почему? Ведь он не сделал ей ничего вредоносного. Видно, характер у нее такой сварливый, догадался он и успокоился.
— Мне нужно найти Наследника Плоти Владык. — Дама Света, похоже, испугалась. И это сгубило их обоих. Она не заметила, как из-за поворота вылетел черный мерс, резво развернулся прямо перед ее бампером, подставляя лоснящийся холеный бок, в который ее «Опель» въехал со всем удовольствием инородной простушки. Светка только успела оторвать руки от руля и крепко зажмуриться. Ей очень хотелось, чтобы все ЭТО оказалось кошмарным бредом, чтобы, открыв глаза, проснуться в теплой постели под противное пищание будильника на телефоне и тяжко вздохнув, засобираться на работу…
Звон и скрежет слились воедино, асфальт блеснул россыпью веселеньких осколочков, а вместе с ними на дорогу высыпали четверо крепких «пацанов». Трое разом оказались возле хронически косоглазой представительницы авторяда «Опеля», а четвертый остался стоять около задней дверцы изящного катафалка, слегка приподняв голову и вытянув шею по направлению к ним. Казалось, уши его активно шевелились и подрагивали, а густые брови на узком, как у борзой и хищном лице приподнимались и опускались. «Обкуренный придурок», — констатировала Света, откинувшись на сиденье в полном изнеможении.
— Сеструха, ты попала! — истерически весело воскликнул среднего роста пацан, заглянув в приоткрытое окошко. — Ты, зайчонок, кем работаешь-то? Ой, как ты тут вкусно пахнешь!.. — Эта сволочь восторженно покрутил головой. — Обалдеть!.. Пацаны, кажись, мы парикмахершу сняли! Тут у нее разит, как в салоне! — Весельчак бодренько оглянулся на товарищей, один из которых направлялся к противоположной двери, другой почему-то горестно рассматривал разбитые Светкины фары — верхнюю и нижнюю. И она с ужасом подумала, что платить извергам придется, а — нечем!.. «Сняли…» — прошептала она еле слышно, примеряя на себя это страшное слово и словно пробуя его на вкус. Захотелось выплюнуть.
И тут странный бородач в кольчуге, про которого она почти забыла в наплыве ужаса, пошевелился (на что парень у Мерседеса чуть наклонил голову и сделал движение, словно хотел бежать) и попросил едва слышно: «Ты бы открыла дверь, дама Света». Светка испуганно посмотрела на него и решила уже, что совсем мужик измельчал: при тяжеленном мече и в кольчуге перепугался и хочет выползти и дать деру. А ведь только что пальцы гнул… Она нажала на ручку, открывая дверь. Бороман как-то неожиданно легко выплеснулся наружу, и Светка не успела заметить, что именно произошло, как все трое крутых со стонами лежали на асфальте, со скрученными за спиной руками, в куче осколков от фар, а тот, что стоял в странной стойке борзой, ждущей команды, внезапно вспыхнул ярким синеватым пламенем и… испарился.
Бороман, ловко подпрыгнув к всплеску неонового свечения, оставшемуся от узколицего, взмахнул руками, словно хватаясь за невидимую шею, и тут послышался пронзительный нечеловеческий визг, от которого у Светки заложило уши и заныла голова. Он громко и недовольно произнес несколько непонятных слов, нагнулся, трогая ладонью пыльный асфальт, собрал что-то из-под ног и тщательно просеял пыль, текущую сквозь пальцы, бормоча себе под нос и качая головой. Песчинки светлячками вспыхивали и роились вокруг него, то отлетая недалеко, то вновь возвращаясь, словно затеяли удивительный волшебный танец.
