Наследие Скарлатти - [101]

Пул открыл конверт и развернул послание:

«Герцогиня покинула Лондон тчк Место назначения установлено Женева тчк Слухи о совещании Цюрихе указания телеграфируйте парижское отделение».

Пул крепко стиснул зубы, но гнев рвался наружу. «Герцогиня» – закодированное имя Элизабет Скарлатти. Итак, она отправилась в Женеву. Сто десять миль от Цюриха. Отнюдь не увеселительная прогулка: в такой поездке каждый километр чреват большой опасностью.

То, чего так боялся Жак Бертольд – заговора или контрзаговора, – теперь запущено в действие. Элизабет Скарлатти и ее сын «Генрих Крюгер» предпринимают свои меры. По отдельности или сообща? Кто знает…

Пул принял решение.

– Отошлите в парижское отделение следующую телеграмму: «Не допускайте герцогиню к рынку. Ее заявку необходимо немедленно изъять из наших списков. Повторяю: не допускайте герцогиню».

Пул отпустил курьера и подошел к телефону. Нужно было срочно забронировать билет – пора в Цюрих.

Переговоры не состоятся. Он не допустит. Он убьет мать, разоблачит убийцу-сына! Смерть Крюгера не заставит себя ждать!

Большего сделать для Бертольда он не мог.

Часть III

Глава 41

Звонко перестукивая колесами, поезд въезжал по старомодному, перекинутому через Рону мосту в Женеву. Элизабет Скарлатти сидела в своем купе и смотрела в окно – сначала на плывущие по реке баржи, потом ее взору открылись высокие берега, а вслед за тем и обширная территория сортировочного парка. Женева – опрятный город. Но есть в его облике нечто, помогающее скрывать интенсивную борьбу множества наций и тысяч титанов коммерции за дальнейшее обогащение. Элизабет пришла в голову мысль, что люди вроде нее – неотъемлемые частицы живого организма этого города, их существование невозможно без нее, иными словами, Женева немыслима без таких, как Элизабет Скарлатти.

Она глядела на багаж, сложенный на соседней полке. Один чемодан – с необходимой в поездке одеждой, а три других, поменьше, были набиты документами. Документами, вкупе составляющими настоящую орудийную батарею. Исчерпывающие данные о «стоимости» каждого члена цюрихской группы. О ресурсах каждого из них. Дополнительная информация ждала ее в Женеве. Но то было уже оружие другого рода. Нечто вроде «Книги по домоводству»: в Женеве ее ждало не что иное, как исчерпывающе полный перечень имущества «империи Скарлатти» с экспертной оценкой стоимости каждой единицы контролируемых ею фондов. И убийственным это ее оружие становилось благодаря его маневренности. Против каждой единицы фондов значились четко сформулированные условия продажи. Сделку можно было осуществить немедленно, отбив телеграмму ее адвокатам.

И сделки эти будут непременно осуществлены.

Каждая единица была снабжена не двумя, как обычно, колонками с обозначением налоговой и коммерческой цены, а тремя. Эта третья колонка представляла собой подсчет гарантированного дохода покупателя от каждой конкретной сделки. Доход во всех случаях был равен небольшому состоянию – это высокий уровень ведения финансовых операций.

И Элизабет делала ставку на этот последний фактор. Тут она отступала от собственных принципов, но и это входило в ее планы.

В ее непонятных для сотрудников «Скарлатти индастриз» распоряжениях, переданных на противоположный берег Атлантики, звучало одно и то же условие: каждый контакт – а для выполнения этой задачи бригады специалистов должны были работать посменно по двенадцать часов в сутки – необходимо осуществлять в абсолютной тайне. Гарантированные прибыли позволяли каждому из возможных покупателей чувствовать себя героем в своих собственных глазах и в глазах своей клиентуры. Но за это нужно было платить абсолютным молчанием – до завершения операции. Вознаграждение того стоило. Миллионеры, финансовые тузы, банкиры Нью-Йорка, Чикаго, Лос-Анджелеса и Палм-Бич встречались в конференц-залах со своими достойными партнерами из одной из наиболее престижных адвокатских контор Нью-Йорка. Говорили приглушенными голосами, обменивались многозначительными взглядами. Вершились финансовые убийства. Скреплялись подписями.

Иначе и быть не могло.

Невероятно прибыльное дело приводит в возбуждение, а возбуждение развязывает языки.

Двое-трое перемолвились словечком. Потом четверо, потом целая дюжина. Но все же не более того… Как-никак, а цена.

Кое-кто кое-куда позвонил, нет, не из офиса – из уединенной тиши библиотек или закрытых на ключ кабинетов, ночью, при мягком свете настольных ламп, с бокалом добротного виски, зажатым в руке.

И в самых высоких финансовых кругах начали циркулировать слухи, что в империи Скарлатти творится нечто необычное.

Этого-то и добивалась Элизабет. Большего ей и не требовалось. В конце концов слухи достигли ушей участников цюрихской группы.

* * *

Мэтью Кэнфилд сидел в своем купе, привалившись спиной к стене и водрузив ноги на единственный чемодан, стоявший на соседней полке; ступни его ног упирались в обитую бархатом стену. Он тоже смотрел в окно на приближающуюся Женеву. Он только что докурил одну из своих любимых тонких сигар, и над ним слоистыми облачками витал дым. Он подумал, не открыть ли окно, но ему было лень не то что встать, но даже пошевелиться.