Наследие Рипера - [52]

— А ты... Не могу придумать лучшего способа, чтобы спросить, так что, думаю, я просто спрошу. Так нужно было ходить голой?

— Нет, — усмехнувшись, ответила она. — Обслуживающий персонал в «Лайн» чем-то похож на мебель из «ИКЕА». На тебя смотрят, но внимания не обращают. В форму входит черный лифчик, короткая черная юбка и темные трусики. Все подбирается по размеру.

— Это звучит не так уж ужасно, — сказала я.

Мари нахмурилась и покачала головой, а Мэггс мне улыбнулась.

— Завтра я познакомлю тебя с менеджером, — сказала она. — Он будет на вечеринке. И ты на нее пойдешь — это не обсуждается. Если ты и не прояснишь ситуацию с Ругером, может, хоть работу получишь.

Глава 8

Ругер

— Все это — гребаная ошибка, — заявил Дик.

Он стоял в центре игровой комнаты на втором этаже Оружейной, окруженный офицерами⁹ практически из каждого чаптера «Риперов». Обычно собрание проводилось внизу, но сейчас для всех приехавших братьев там просто не нашлось места. В это собрание входили офицеры всех национальных и местных чаптеров, и какое бы решение сегодня ни было принято, оно будет распространяться на весь клуб.

— Мы не можем им доверять, все мы это знаем, — продолжил Дик. — Такое предложение могло исходить только от придурка, у которого голова в заднице. Если мы на это решимся, то заслужим в полной мере то, что огребем.

Пикник вздохнул и покачал головой. Я прислонился к стене за ним, размышляя, как долго они собираются мусолить одну и ту же тему. Мне хотелось все это поскорее закончить, потому что со вчерашнего утра я был натянут, как никогда.

Софи затянула меня в чертов узел.

Даже перспектива минета от одной клубной шлюхи не помогла. Она только начала расстегивать мне штаны, а я уже думал о Софи и Ноа, и все закончилось, не начавшись. Прошлой ночью я был в компании тридцати лучших друзей и братьев, пьяный намного сильнее, чем когда-либо мог выпить, девочки были уже наготове, а я так и не смог разрядиться. Все, чего мне хотелось — пойти домой, почитать Ноа перед сном, а потом вытрахать из Софи все дерьмо.

Пикник двинулся на стуле, и этот скрип вернул меня из моих мыслей.

Мы совещались уже около двух часов, и пока никто не изменил своего мнения относительно перемирия. Большинство братьев хотели попробовать. Я был с ними согласен. Я прекрасно понимал, что Джеки были ходячими кусками дерьма, но, по крайней мере, мы их изучили. Мы понимали их стиль жизни, другие сопутствующие детали, в конце концов, они были байкерами. Я не был готов отказаться от войны с Дьявольскими Джеками, но отступить на какое-то время? В этом был смысл.

Дик был не согласен. Категорически.

— Кто-нибудь еще хочет высказаться? — спросил Шейд.

Большой человек с торчащими в разные стороны светлыми волосами и уродливым шрамом на лице был всеобщим Президентом — должность, которую он занимал меньше года. Я плохо его знал, но репутация у него была хорошая. Шейд жил в Бойсе, хотя и поговаривал о переезде дальше на север.

— У меня есть, что сказать, — объявил Дак, поднимая с дивана свое большое тело.

В возрасте под семьдесят Дак был самым старым членом отделения в Кёр-д'Алене, да и просто одним из самым старых членов всего клуба. Он не был офицером, но никто не был настолько глуп, чтобы сказать ему, что он не мог говорить. Я знал, что бы он ни сказал, это могло в корне все изменить.

— Я ненавижу Джеков. Они засранцы и ублюдки, мы все это знаем. Вот почему мне еще больнее признавать это, но, я думаю, мы должны попробовать установить перемирие.

Я приподнял голову — такого я никогда не видел. Ветеран Вьетнамской войны, воюющий с самого первого дня, Дак никогда не голосовал за перемирие.

— Вот в чем штука, — продолжил Дак. — Этот маленький ушлепок Хантер в чем-то прав. По большей части мы люди одного типа. Мы точно знаем, что такое жизнь, прелесть свободы ездить на байке и жить по своим собственным правилам. Мы присоединились к этому клубу, потому что нам и дела нет до гражданских и их правил. Я всегда брал то, что хотел и когда хотел, без всяких извинений. Я живу свободно. Любые законы, встречающиеся на пути — фигня.

Братья вокруг забормотали в знак поддержки, даже Дик.

— Эти ребята, пришлые, они не такие, как мы, — сказал Дак, оглядываясь и одаривая каждого сидящего в комнате ответным взглядом. — Они. Не. Такие. Как. Мы. У них нет свободы, нет причин жить, кроме денег. Они просыпаются каждое утро, планируя, как нарушить закон, а это означает, что закон владеет их жизнями. Я не боюсь драться, все вы это знаете, но зачем драться, когда мы можем позволить Джекам сделать это за нас? Мы живем, чтобы ездить, и ездим, чтобы жить. Это не просто слова, братья. Все, что не связано с жизнью и ездой — пустая трата времени, включая и борьбу с картелем.

По всей комнате разлетелись одобрения. Дик покачал головой, я знал его достаточно, чтобы понять, что его выбесили эти слова. Это выбивало почву из его ног, а Дик не был тем, кто проигрывает. А Ток? Его недовольство было практически ощутимо, он был просто взбешен. По крайней мере, он держал язык за зубами — такие, как он, здесь говорить не могли.

— Мы все за это будем платить, — сказал портлендский Президент. — Но мы должны прояснить это дело. Больше нет причин это обсуждать. Проголосуем и покончим с этим.