Наследие - [29]

– Тем более. Надеюсь, вопрос этот больше не будет поднят. Не хотелось бы ссориться с вами, уважаемые. Я хотел бы с вами вести учебные поединки, а не поединки чести. Но, Зуб, время идет. А мы языки чешем. Командуй!

Крестоносцы вскинулись (циркач – низшее из самых низких сословий), но переглянулись, заулыбались, поклонились Корню, стали расходиться, криками созывая своих учеников. Время – оно – неутомимо.

Тол, маг разума, чувствуя, что Гадкому Утенку не по себе, подошел, встал рядом, смотря вместе с командиром на Пустошь. Подошел и Комок, маг земли. Комок совсем не владел премудростями разумников, но прожил уже достаточно, чтобы и так понимать людей. Он был не только самым старшим из этой тройки магов по мастерству, но и самым старшим по возрасту, самым опытным, самым мудрым.

– Я по первости не воспринимал Стрелка всерьез, – сказал Комок, – но юноша заставил себя уважать. Неужели наши советы не заменят тебе, командир, Стрелка?

– Нет, – сухо ответил Гадкий Утенок, – вы не владеете и десятой частью обстановки. Не владеете способами мышления Старика. Вы просто не поймете меня.

– А ты попробуй, – говорит Тол.

Белый усмехнулся. Но ничего не сказал. Вместе смотрели вдаль.

– Вы знаете, какая самая большая беда Империи? – спросил вдруг командир. – И эта беда из поколения в поколение лишь усугубляется.

– Да? – удивился Комок. – Этим уточнением ты отсек половину моих ответов.

– А что мы будем гадать? – усмехнулся Тол. – Ты и так скажешь, иначе – молчал бы, как и раньше.

– Вот что значит разумник, – усмехнулся Гадкий Утенок, поворачиваясь к Толу. – Продолжай!

– Учитывая, что застряли мы тут, а смотрел ты на дорогу, то проблема эта – дороги?

– Угадал. Молодец. Я с детства видел, с каким вниманием относятся властители к дорогам. И я мечтал построить дороги, такие, каким не страшны были бы никакие ливни. И знаете что?

Маги молчали, понимая, что ответ не требуется.

– От Старого я получил очень много знаний. Мне теперь многое стало понятно. А многое – только запуталось. Вопрос не в самих дорогах, их качестве и протяженности. Вопрос шире. Вообще – связанность. Так вот из поколения в поколение дороги ухудшаются не потому, что их не могут починить. А потому, что не хотят. Просто не хотят. Они больше не нужны. Империя – пережиток допотопной жизни. Пережившие Конец Света помнили, что это была одна страна, под одной рукой, под одним Домом. Но время проходит. И вот уже владыки, которых все называют Темными, в открытую заявляют, что император им не нужен. Теперь – Змеи… Они обособились давно и умышленно. Смотри, во что это вылилось.

– А при чем тут дороги? – удивился Комок.

– Дороги, купцы, бродячие артисты, приказчики, наемники – вот что делает весь народ Империи единым. Не император. Единое смысловое поле держит людей в Империи крепче имперских полков. Но из поколения в поколение связанность отдельных частей единого целого ослабевает. Каждый Дом все больше варится сам в своих собственных проблемах. И беды как других Домов, так и Престола стали им далекими и неважными. И вот итог – Смута. Империя отжила свое. Расползается на куски. Не нужны купцы – всюду одно и то же, одни и те же товары, одинакового качества. По одним и тем же ценам. Нет надобности в торговых караванах. Не нужны артисты – города перестали понимать смысл и не находят интересными сценки столичных Мастеров Тысячи Лиц. Наемники перестали уходить из своих городов. А если нет разницы – зачем содержать Престол императора? А когда искажения языков дойдут до полного непонимания людьми друг друга, люди забудут, что они – единый народ. Сами себя нарекут другим именем, образуя новые народы. Начнутся войны меж народов. На истребление.

– Грустные выводы, командир, – покачал головой Тол, – очень грустные. А как же Пророчество? Обещанный Наследник?

– Обещанный Наследник послушал своих наставников и забил большой и толстый… кол на все это Пророчество. И ему Империя даром не нужна.

Маги переглянулись.

– Спартак жив? – шепотом спросил Тол.

– Да, – кивнул командир и тут же покачал головой, – но Спартак – погиб.

– Понял тебя, – кивнул Тол, – значит, не все потеряно. Как там говорил Пращур, мы еще живы?

– Мы живы, – вздохнул Белый, – и Стрелок еще жив. Я чувствую его. А они – нет. Старых основателей нет. Их не чувствую.

– Мы живы, командир, – повторил Тол, добавляя в голос магии, трогая Гадкого Утенка за наруч, – потому мы найдем то, что ты ищешь. Найдем.

– Ничего я не ищу, разумник, – покачал головой Белый. – Уже не найти того, что я хотел бы найти.

– Значит, мы найдем другое.

– Мне не надо другое! – вспылил командир, вырывая руку из пальцев Тола, обрывая ментальный контакт.

– Обернись, командир! – сказал Комок.

Гадкий Утенок обернулся.

– Посмотри на этих людей! – твердо, хотя и тихо, говорит Комок. – Может, им и не нужна Империя. Не знаю. Я – простой маг-боевик. Всю жизнь учился владеть Силой и сражаться. Не думал о таких отвлеченных вещах. Но я точно знаю, что всем этим людям нужна защита. Им нужен кров, им нужно что-то поставить на стол, кого-то привести в свой угол, где-то рожать и растить детей. Им нужна безопасность. И им не важно, кто сможет им дать это – император или не император.