Наследие белых богов - [17]

«Неужели я спятил? – вертелось в голове. – Если так, то что делать? Как привести расстроенную нервную систему в порядок? А может, старик блефует? Применил против меня что-то такое, чего я не в состоянии ни понять, ни проверить. Мне была известна простая истина: если человек теряет веру в самого себя, он перестаёт быть личностью. Может, к такому финалу и пытается подвести меня отшельник? Если так, то надо что-то делать, иначе я превращусь в живой труп. Но где взять силы противодействия тому течению, которое меня уже подхватило? Остановиться? Но как? Как заставить себя не реагировать на образы, которые рождаются в сознании?»

Не успел я задуматься на эту тему, как услышал какой-то шум, и на поляну с костром выбежали из леса перепуганные олени. Их было больше десятка. Не обращая внимания на огонь, звери пронеслись по поляне и умчались вверх по косогору. Вслед за ними появилось ещё несколько рогачей. Они также, не обращая внимания ни на меня, ни на огонь, устремились вверх по склону. Не успел я вылезти из-под оленьего одеяла, как по поляне вслед за рогачами с деловым видом просеменила росомаха. По её следу из леса метнулись несколько зайцев, а за ними грациозными прыжками в метре от меня пронёсся соболь.

«Вы что, все охренели? Куда мчитесь? От кого спасаетесь? – невольно схватил я свою «Сайгу». – Что же это за враг, если от него мчатся опрометью все лесные обитатели?»

И тут я услышал нарастающий шум. Он стал приближаться со стороны распадка.

«Что это может быть? – растерялся я. – Такое впечатление, что через лес мчится стадо каких-то огромных зверей. Неужели здесь, в Эвенкии, водятся мамонты? – невольно подумалось. – Потому что только таким гигантам под силу наделать в тайге столько шума».

Грохот тем временем приближался всё ближе и ближе. Не зная, что делать, я заметался по поляне. И тут до меня дошло, что по тайге движется мощная волна воды.

«Откуда она взялась? – мелькнуло в сознании. – Уж не из-под земли ли? Неужели это апокалипсис? Что бы ни было, надо спасаться».

Я бросился к ближайшему дереву. Когда взобрался до середины, почувствовал, как под напором неведомо откуда взявшейся воды оно стало раскачиваться. До моего слуха донёсся грохот падающих в воду сухостоев и завывание ветра. Волна, снося на своём пути старые деревья, понеслась куда-то вниз. Шум от её движения стал мало-помалу стихать, и я, наконец, огляделся. Внизу, в метре от меня плескалась тёмная масса воды. Хоть я и не видел, но чувствовал, что вокруг меня самое настоящее море. Холодное, мёртвое и безжалостное.

«Сколько же зверя погибло сегодня ночью? Особенно медведей. Они утонули в своих берлогах во сне, как малые дети. Интересно, когда вода схлынет? Или, наконец, замёрзнет? – думал я, цепляясь за ветки. – Температура не меньше минус десяти!, и в такой холод – потоп! Как подобное могло произойти?»

Когда волнение улеглось, я почувствовал, что замерзаю. Голые кисти рук на морозе перестали повиноваться. Я обхватил ствол лиственницы руками и стал ждать, когда совсем окоченею.

«Может, свалиться вниз и утонуть, чем вот так сидеть и ждать своей смерти на дереве?» – думал я в тот момент.

И вдруг, неизвестно откуда, опять раздался издевательский голос дедушки:

– Ты зачем посреди ночи на дерево залез, дурень?

– Как зачем, ты что – не знаешь, что происходит? – буркнул я. – Смотри, чтобы тебя волной не накрыло. В тайге потоп, скоро его волна дойдёт до озера.

– Каких только я идиотов на своём веку не видел, но такого, как ты, встретил впервые. Какая волна, какой потоп? Оглянись по сторонам, придурок! Подумай своей тупой башкой, откуда воде взяться на такой высоте? – раздался опять голос Чердынцева.

Я невольно взглянул вниз и ахнул: всё было по-прежнему. На поляне догорал мой костёр. Рядом с ним, как ни в чём не бывало, лежали оленьи шкуры, поодаль стояла моя нарта... Никаких признаков потопа! Не веря своим глазам, я стал спускаться с лиственницы.

– Поторопись, балбес, а то без рук останешься, – напутствовал меня голос старика. – Давай скорее к костру, обезьянин.

– Кто-кто? – переспросил я дедулю.

– Кто? Сибирский представитель приматов, который страдает манией: по ночам скакать по лиственницам. Ты же деградант, от подобных, того и гляди, новый вид обезьяны появится – эректус сибирикус.

И я услышал весёлый смех таёжного отшельника.

Стоя у костра, я грел свои одеревеневшие пальцы и никак не мог понять, что произошло. Ещё недавно вся тайга была залита непонятно откуда взявшейся водой, но, оказывается, ничего подобного не было!

«Я что, всё это увидел во сне? Во сне я забрался и на дерево? Получается – я самый настоящий лунатик! И псих, и лунатик одновременно. Час от часу не легче!»

– А ты что, в себе сомневаешься? – услышал я снова голос Чердынцева. – Зря! Таких, как ты, чокнутых, ещё поискать: почти по голому стволу аж до самой макушки! Среди лунатиков ты просто чемпион! Любо-дорого посмотреть!

– А ты что, меня видел на макушке?

– А как же! Кто тебя разбудил? Если б не я, ты бы обморозился и грохнулся головой вниз под фанфары.

– Спасибо! – буркнул я, подкидывая дрова в кострище. – Я-то, грешным делом, подумал, что ты моей смерти хочешь.