Наслаждение и боль - [12]

— Сейчас? Аманда, нам нельзя останавливаться.

— Всего на месяц, Грэм. На один месяц. Это не нарушит общей схемы. Возможно, даже поможет.

Он не ответил. Аманда скрестила руки на груди.

— Между прочим, Гретхен беременна. Карен заходила к ней и спросила.

Грэм по-прежнему молчал.

— Я не вижу твоего лица, — сказала Аманда. — Ты удивлен? Испуган? Встревожен?

— Встревожен? С какой стати?

— Кто-нибудь может подумать, что это твой ребенок.

— О чем ты говоришь?

— Гретхен на восьмом месяце. Значит, она забеременела в октябре. Тогда ты работал у нее.

— Я планировал участок.

— Ты бывал у нее дома.

Настала тишина, потом Грэм тихо произнес:

— Не понимаю, на что ты намекаешь.

Разозлившись от того, что он не вышел из себя и не стал оправдываться, она проговорила:

— Но если все сходится…

Грэм вскочил с дивана.

— Я постараюсь забыть твои слова, — сказал он, направляясь к двери. — Я понимаю, почему ты их произнесла. Ты выросла в доме, где родители изменяли друг другу. В тебе сейчас говорит твоя мать.

— Гретхен беременна, — повторила Аманда, не в силах остановиться. — Она же не могла забеременеть сама по себе. Откуда взялся ребенок?

— Понятия не имею. Мне не известно, с кем она встречалась.

— Она ни с кем не встречалась.

— Для того чтобы забеременеть, не обязательно заводить роман. Это могло быть вспышкой страсти.

— Вот именно.

В воздухе повисла ледяная тишина. Потом Грэм раздраженно произнес:

— Ты ничего не знаешь, Аманда. Быть может, это ребенок Бена. Быть может, он поместил свою сперму в банк. Быть может, Гретхен искусственно оплодотворили.

Он вышел. Аманда не двигалась. Услыхав отзвук собственных слов, она поняла, что Грэм прав. В ней говорила ее мать. Аманда выросла в атмосфере взаимных обвинений, большинство из которых были справедливыми. И мать, и отец постоянно заводили любовников, чтобы отомстить друг другу за неверность.

Будь Аманда психотерапевтом своих родителей, она посоветовала бы им разойтись. Когда доверие между ними было окончательно разрушено, развеялись и все надежды на любовь. А вот она сама обвиняет мужа в неверности, хотя Грэм был одним из самых преданных людей на свете. До нее он знал всего одну женщину, с которой долго жил в браке. Меган была его соседкой, они дружили с детства, и Грэм был верен ей, пока они были женаты. Он до сих пор оставался бы мужем Меган, если бы та сама не ушла.

Аманда никогда прежде не сомневалась в любви Грэма, не сомневалась и сейчас. В поисках Грэма Аманда зашла на кухню. Его не было ни там, ни в спальне.

С одной стороны, ей хотелось найти его. С другой — защититься от его холодности. Войдя в кабинет около спальни, она легла на диван, натянула до подбородка плед, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать.

Карен Коттер пекла на завтрак оладьи. К тесту она добавила чашку свежей голубики, не столько потому, что ее любили дети, а потому, что ее терпеть не мог Ли.

— А где мордашка? — спросила Джули, разочарованно глядя на жарившиеся оладьи.

— Сегодня обойдемся без мордашек, — ответила Карен. — Мне некогда.

— Тебе всегда некогда.

— Неправда.

Времени Карен хватало. Не хватало терпения воткнуть в оладушек ягоды, чтобы получилась веселая мордашка с глазами, носом и ртом.

— Ты в прошлый раз тоже не делала мордашек. Можно я попробую?

— Ну ладно. Давай. — Взяв ручонку своей шестилетней дочери, она помогла ей воткнуть несколько ягод. — Отлично! Теперь ешь. Оладьи остынут. Мальчики, что вы делаете? — спросила она восьмилетних близнецов, тянувших перепачканные сиропом руки друг другу в тарелку.

— Меняемся ягодами, — ответил Джаред. — У него они голубей.

— А у него сочней, — добавил Джон.

— Осторожно, вы все перепачкаете. Ах! — воскликнула Карен, когда перевернулся стакан с соком.

Схватив посудное полотенце, она промокнула лужицу. Потом посмотрела на Джорди. Тот уткнулся в спортивный раздел газеты.

— Что-нибудь интересное? — спросила она.

В ответ он пробурчал нечто невразумительное. Карен со вздохом вернулась к плите. Через несколько секунд на кухне появился Ли, он был одет для работы: в спортивную рубашку и брюки цвета хаки.

Опустившись на стул, Ли отнял у Джорди газету. Тот взял тарелку, положил в раковину и ушел.

Карен налила Ли кофе и со стуком поставила чашку рядом с газетой. Она с неприязнью поглядела на него, думая, что если с Джорди что-нибудь неладно, то это вина Ли — он подает сыну дурной пример. Ли думал только о себе. Если ему была нужна газета, он брал ее, даже если кто-то взял ее первым. С детьми он мог быть ласковым и веселым, но только когда ему этого хотелось. Джорди похож на отца, это ясно.

Когда близнецы побежали наверх за ранцами, а Джули зашла в ванную, Карен бросила в раковину миску из-под теста.

— Что-нибудь случилось? — спросил Ли.

— Нет. — Она пустила воду и начала мыть посуду.

— Что делаешь сегодня днем?

Она не собиралась сообщать ему о своих планах — чтобы не облегчать Ли задачу на случай, если он планировал измену.

— Карен?

— Ничего особенного. — Она сполоснула миску. — Ты будешь обедать дома?

— Да.

Она слышала это и раньше, но он не раздумывая менял свои планы. Семейные обеды не представляли для него большой ценности.