Насквозь - [3]
Шрифт
Интервал
Дорожу мигом, но не дорожу часом,
Знаю, что снег не превратят в сажу.
Тяжелый характер — часть моей речи,
Друзьям отдам всё, в чем сам нуждаюсь,
Захожу в храм, расставляю свечи,
В Бога верю, религиями не увлекаюсь.
Вызываю зависть, но взамен лести
Мне приятней в глаз получить в драке,
Одиночество — повод жизнь прожить вместе,
Ты — как муза, я — как Андрей Алякин.
«Всё, как и год назад, точнее — две тысячи лет…»
Всё, как и год назад, точнее — две тысячи лет,
В рай только через ад, путей обходных нет,
Время огнем жжет. С каждой души спрос,
Каждого Бог бережет — Дух, Отец и Христос,
Так же, как год назад, точнее — две тысячи лет.
«Ты сейчас далеко…»
Ты сейчас далеко,
Между нами — закрытые страны,
Внешне очень легко,
А внутри неуютно и странно,
В жилах бродит вино,
Тяжесть грусти разлита по телу,
Разбегаюсь в окно,
Мир иллюзий распят до предела,
Город мне не простит,
Если брошусь на площадь Арбата,
Но безумие льстит
Нежеланием искать виноватых
В том, что ты далеко.
Остальное — не важно и странно,
Нам сейчас нелегко,
Между нами — закрытые страны.
«С левой руки в висок…»
С левой руки в висок,
Кровь на дубовый паркет,
Жизнь во грехе — рок,
Не слепок и не макет.
Дайте же мне лист,
Кисточки и гуашь,
Я не авантюрист,
Скучен мне мир ваш.
Красное, черное, синь,
Зелень и желтизна…
Камнем в меня кинь,
Не нравится новизна?
Знаю, не в ту масть,
Только и мне плевать,
Была бы жива страсть —
Найду где сломать кровать.
А уж потом — в висок,
Можно и с левой — бах!
Жизнь без греха — срок,
Жизнь без греха — страх.
«Слетают листья на ветру…»
Слетают листья на ветру.
Зажжешь свечу, когда умру?
Средь многих траурных одежд
Оставь мне часть своих надежд.
Нет выше неба высоты,
Я ухожу от суеты,
Подобно листьям на ветру.
Зажжешь свечу, когда умру?
«Мне есть что сказать миру…»
Мне есть что сказать миру,
И пусть он оглох. Даже
Пусть мир перемазал сажей
Музу мою и лиру.
И знаю, как смыть это,
Поскольку имею волю,
Я съел сто пудов соли,
Подаренной Богом поэтам.
Мне есть что сказать миру.
«— Вылетаю. Не грусти…»
— Вылетаю. Не грусти.
— Возвращайся, очень жду.
Ты свети, свети, свети,
Я узнал в тебе звезду.
Самый близкий человек,
В мире нет второй такой,
Если кончится мой век,
Вспоминай меня с тоской.
В синем небе — самолет,
По Москве от пробок мрак,
Тает снег и тает лед,
Без тебя здесь всё не так.
Я ищу твою звезду,
Ты свети, свети, свети.
— Возвращайся, очень жду.
— Вылетаю. Не грусти.
«Всё будет хорошо, и далеко до неба…»
Всё будет хорошо, и далеко до неба,
И жизнь полна всего. О чем еще мечтать?
И солнца вкус хранят в себе колосья хлеба,
И хочется еще над суетою встать.
Всё будет хорошо, и хорошо всё было,
И хорошо сейчас, я весел без причин,
И белая с косой меня уже забыла,
Я для нее — поэт, поэт — особый чин.
Всё будет хорошо, пройдут века и годы,
Пусть небо не спешит звать в гости навсегда,
Пусть омывают путь дождей священных воды,
Всё будет хорошо. Сияй, моя звезда.
«Я не верю тебе. Без обид попытаюсь забыться…»
Я не верю тебе. Без обид попытаюсь забыться
И забыть, что любил и, быть может, как прежде, люблю.
Я не верю тебе. А без веры надеждам не сбыться,
И к чему они нам? Никого ни о чем не молю.
Я не верю тебе. Это странно и страшно, и больно.
Эта рана саднит. До краев грусть заполнила кровь,
Я не верю тебе. И поэтому я добровольно
Ухожу от тебя, взяв на память былую любовь,
Где я верил тебе.
«Рядом не положим мы ручные клади…»
Рядом не положим мы ручные клади,
Не сдадим на стойке вместе паспорта,
Может, вспомню строчкой в путевой тетради
Города, деревни, дивные места,
Поцелуи, ночи, парки, стадионы —
Всё отныне память сумасшедших лет,
В них я, как мальчишка, лишь в тебя влюбленный,
Жаль, что в это время не купить билет.
Не сложить нам рядом багажи и клади
И не дать на стойке вместе паспорта,
Душу согревают строчки из тетради,
В них любви беспечной дивные места.
«Учусь прощаться мирно, это круто…»
Учусь прощаться мирно, это круто,
Кто знал меня, тот не поверит точно,
Я не актер, не клоун, потому-то
Всё в моем взрослом мире непорочно.
Я обижаюсь или обижался,
Но все, кто был обижен, всё простили,
Я не напрасно сердцем обнажался,
Я не напрасно ставил «или-или».
А выбор — он не мой, но мне понятен,
Суть вечности не делится на таксы,
Я счастлив, что на место белых пятен
Я никогда не ставил черной кляксы.
«Кому-то мало, а кому-то много…»
Кому-то мало, а кому-то много,
Кому-то много, а кому-то мало,
Хожу, как все, до смерти и под Богом,
Играю, пока время не сыграло.
«Хуево. Состояние знакомо…»
Хуево. Состояние знакомо
Всем тем, кого продали иль предали,
То жар, то лед, то ярость, то истома,
И мучают то близости, то дали.
Хуево. Это чувство хуже краха
Навязчивостью сказанного слова.
Не помогает посыланье на хуй,
Когда тебе действительно хуево.
«В лабиринте темно…»
В лабиринте темно,
Здесь и там — тупики,
Ни вода, ни вино
Не спасут от тоски.
Ни вино, ни вода,
Кровь — застывшая ртуть,
Дышит в спину беда,
В никуда — тоже путь.
Улыбаюсь судьбе.
Что еще? Где? И как?
Я обязан себе,
Но тебе я не враг.
Снято наше кино,
В горле комом лишь крик,
В лабиринте темно,
Что ни мысль, то тупик.
«Вчера всё казалось иначе…»
Вчера всё казалось иначе,
И время играло в мечты,
Сегодня душа моя плачет,
Сегодня спалили мосты.
Воздушные замки взорвали