Насилие.ру - [22]

Больше всего хлопот властям доставляли хулиганские шайки, успешно перекочевавшие в советскую действительность из царских времен. Наибольшую известность получили петроградские банды «чубаровских», «покровцев» и «пряжкинцев». Советского хулигана было нетрудно узнать: брюки клеш, разрез сбоку, зашитый черным бархатом, финский нож на поясе, шапка-«финка» или кепка с большим козырьком…

Сразу вспомнилось про нынешнюю гопоту.

Пьянствовали и хулиганили не только беспартийная молодёжь, но и комсомольцы. В Новониколаевский окружком комсомола постоянно приходили «товарищеские письма» с жалобами на членов РКСМ. Имелось много фактов, когда вся комсомольская ячейка поголовно «гуляла». Естественно, за пьянством следовало хулиганство. «.В ячейке усиленно пьянствуют 12 человек и не пользуются авторитетом среди крестьян. В конце декабря вся ячейка участвовала на помочи, напившись, пьяными гонялись с вилами за беспартийной молодёжью». Или такое письмо: «Говорят — пьяницам нет места в комсомоле, а вот у нас секретарю есть место. Напьётся да с берданкой по улице ездит, а для чего, и сейчас мы не знаем». Не случайно комсомольцы говорили: «Пусть нам дадут такие жёлтые билеты, как у партийцев, и револьверы, то мы будем состоять в комсомоле, а если не дадут, то разойдёмся». Очень часто пьяные комсомольцы ходили по улицам и били стёкла. Или что под руку попадётся — посуду, иконы, сырые яйца о голову попа.

Власти пьянству и хулиганству объявили войну. Бухарин говорил: «.пьянство, хулиганство должно, наконец, стать объектом решительной борьбы со стороны организованных частей пролетарского юношества». Рыков считал, что «подрастающее поколение должно быть трезвым».

Старейший житель Новосибирска Михаил Сергеевич Старцев, рассказывая о строительстве соцгорода при авиационном заводе, вспоминал и о коллективном хулиганстве тех лет: «Причастны к этому были молодые, здоровые парни, их называли "бакланы", они определенно выглядели и своеобразно одевались: на ногах начищенные хромовые сапоги, собранные гармошкой, штаны, заправленные в них, с напуском, кепка «капитанка» набок, белая или цветная рубашка, поясок с кисточкой и пиджак.

Они были, как правило, вооружены: за голенищем нож. Вечером и по ночам ходили с железной тростью, с цепями, с гирьками на крепком шнуре. Вражда была коллективная, улица на улицу и более крупные драки: те, которые жили в городе до линии, считались «городскими», а те, кто за железной дорогой, у улицы Свободы, звались «залинскими».

Схватки между этими партиями хулиганов, особенно вечером и в ночное время, были дикими, жестокими, со смертельным исходом или тяжкими увечьями.

Принцип начала драк был прост: если "городские" попадались за линией и их узнавали, "залинские бакланы" начинали драки, и наоборот.

Особенно страшной частью Новосибирска был район кирпичного завода. Целый год хулиганы терроризировали рабочих и никто на это не обращал внимания, пока в дело не вплелась политика. Началось всё с того, что зимой в заводской посёлок стали захаживать какие-то парни. Говорили, что это преступники — убийцы и воры, отбывшие срок в тюрьме. Как-то у заводского сторожа похитили сапоги. Однако он нашёл вора среди подозрительной компании и подал на него в суд. Тому дали три месяца тюрьмы. Его товарищи поклялись отомстить за него. Вскоре сторожа, изрезанного финками, нашли в лесу мёртвым.

Через некоторое время район кирпичного завода оказался на военном положении. С наступлением темноты жители боялись на улицу и носа высунуть. Около завода было много ям, в которых прятались хулиганы, ожидая свои жертвы. Они внезапно нападали на случайных прохожих, били их палками, камнями, а то и угрожали ножом. Шёл однажды организатор клубного музыкального кружка мимо рощи. Вдруг из засады выскочили молодцы и под угрозой «истребить» заставили играть до изнеможения.

Вот что рассказывали горожане:

— Район наш ужасный. Чуть стемнеет — выстрелы, матерщина. Караул! Время близится к вечеру, и на улице не встретишь ни живой души. Все боятся дверь открыть, не только по улице пройти. Так и знаешь, что за углом рассыпной цепочкой тебя караулят хулиганы.

— Хулиганы нас отпугивают. Мы не можем ходить ни на политчитки, ни на собрания, так как волей-неволей приходится ночевать в конторе клуба. Начались набеги и на клуб. Придут и разгонят спектакль: и артистов поколотят, и зрителей из клуба вытолкают. Плюют на спины публики, свистят, кричат, мяукают, подкалывают присутствующих шилом или ножом, на упрёки и замечания отвечают руганью и кулаками.

Однажды налётчиков выгнали, отняв у них кинжалы и финки. Те пообещали отомстить. Через два дня заведующего клубом пырнули ножом, но тот успел отклониться, нож отодрал только карман. Вскоре на дороге к клубу нашли записку: «Громову, Богданову, Чупину, Кухтину осталось жизни до воскресенья 12 сентября». В субботу вечером состоялся спектакль. Жутко было в зрительном зале. Все ждали расправы. Пьяный отец Чупина умолял сына не играть на сцене.

Тот не соглашался: «Погибну, а не струшу». Однако в клуб внезапно нагрянула милиция, и побоище пришлось отложить.