Насилие и социальные порядки.Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества - [25]

По природе своей внутренние характеристики каждого индивида уникальны. Однако внешние социальные характеристики индивида могут быть уникальны или же совпадать с характеристиками большой группы других людей. К примеру, в современных обществах открытого доступа внешние характеристики граждан определяются безличным образом как набор социальных характеристик, который применим к любому, кто удовлетворяет определенным объективным критериям.

Формально мы определяем человека (лицо) через сочетание двух взаимосвязанных аспектов личности: внутрен

них индивидуальных и внешних социальных. Развитие безличных отношений касается лишь социальных аспектов личности. До тех пор пока социальные аспекты личности уникальны среди индивидов, безличные отношения невозможны. Как только социальная идентичность личностей стандартизируется, безличность возрастает.

Было бы упрощением сводить личность к этим двум аспектам. Например, еще во времена римлян западное законодательство признавало субъектом права любого индивида, способного нести права и обязанности. Является ли человек субъектом права, зависит о того, кто и как по решению закона может быть наделен правами и обязанностями. Согласно римскому праву рабы и дети не являлись субъектами права. Такой же бестелесный субъект, как город или церковь, способен нести права и обязанности и, следовательно, является субъектом права. Следовательно, организации при надлежащих условиях могут быть юридическими лицами (субъектами права) [52]. В организации всегда проявляется социальный аспект личности, который определяется и поддерживается обществом в целом.

В естественных государствах отношения в рамках господствующей коалиции в основном носят личный, а не безличный характер. Статус и иерархия определяются в терминах социальных аспектов личности, которые уникальны для каждого индивида, даже если эти аспекты схожи в рамках более широкого класса. Определение знатности в Западной Европе — это первый пример. Класс знати существовал. Однако знатное положение различалось титулами — герцог, граф и другие, а в рамках титулов большая часть аристократии приобретала уникальные социальные отличия, основанные отчасти на уникальных привилегиях, которыми овладел каждый.

Приведем наглядный, хотя и абстрактный пример. Герцог X обладает определенными привилегиями, правами и обязанностями, которые принадлежат той частной особе, что обладает титулом герцогаХ. Социальный аспект личности герцога предполагает формальные права, которыми он может воспользоваться на основании своих уникальных владений и полномочий герцога. Как индивид герцог X наделен уникальными чертами человека: ростом, внешним видом, манерами, тщеславием, интеллектом, интересами и способностью к трупу. Его идентичность как человека объединяет оба смысла: герцога как уникальную индивидуальность и герцога как обладателя титула.

У влиятельных индивидов социальный аспект личности неразрывно переплетается с организациями, которые они возглавляют или представляют. Влиятельные элиты отождествляются и с индивидами, и с их организациями. Эта тесная связь между персональной идентичностью лидерства в организации с властью организации кует интересы, которые сплачивают естественные государства. Влиятельные граждане естественного государства обладают привилегией формирования организаций, которые поддерживает и признает общество в целом. То, насколько изощренно и хорошо определены эти привилегии и обязанности, зависит от сложности устройства общества в целом. Определение соотношения между индивидуальным и социальным аспектами личности представляет собой одну из наиболее сложных проблем, которую должен решать социальный порядок. Приписываемое Людовику XIV высказывание «Государство — это я» схватывает суть проблемы. В чем заключены официальные полномочия короля: в короле как индивиде или в социальном значении личности короля, в его почетном титуле, в занимаемом им положении?

Если по отношению к повторенной еще раз крылатой фразе задаться вопросом, стоит ли король над законом, подчиняется ли он ему или находится наравне с ним, то проблема может быть структурирована. Является ли способность менять закон прерогативой короля как частного лица или же король связан ограничениями своего социального положения? Различие между королем, герцогом, папой или священником как частными лицами и королем, герцогом, папой или священником как субъектами социума стало настолько важной проблемой в средневековой Европе, что развился формальный способ различения индивидуального и корпоративного аспектов личности. Канторович очень точно показал это различие между индивидуальным и социальным аспектами личности в своей книге «Два тела короля» [53]. В то время как вопрос о том, стоит ли король над законом или же он подчиняется ему, применим только к высшим слоям общества, вопрос о том, стоит ли лидер над возглавляемой им организацией или же он ограничен ею, применим ко всему обществу. Если привилегия использования организации связана с индивидуальными особенностями лидера, а не самой организации, то общество основано на личных отношениях. По мере того как общества постепенно начинают развивать способы наделения организаций правосубъектностью, вне зависимости от персональных качеств лидеров, они становятся способными к поддержанию более сложных организационных структур.