Наши за границей - [94]

Комми-вояжеръ уже спалъ или притворился спящимъ.

LXXVI

Послѣ ночной трапезы, супруги уже не ссорились вслухъ, а только дулись другъ на друга. Николай Ивановичъ, почти одинъ выпивъ бутылку вина, хоть и проповѣдывалъ раньше, что ему и Глафирѣ Семеновнѣ нужно быть насторожѣ противъ мошенниковъ, а потому спать поперемѣнно, сталъ клевать носомъ и заснулъ первымъ. Глафира Семеновна еще бодрствовала, смотрѣла, какъ мелькали въ темномъ окнѣ одинокіе огоньки, но и она, аппетитно позѣвавъ, вскорѣ заснула крѣпкимъ сномъ подъ равномѣрный стукъ колесъ.

Когда Глафира Семеновна проснулась, поѣздъ стоялъ на какой-то станціи. Только еще разсвѣтало. Комми-вояжеръ и толстенькій французъ были уже проснувшись. Толстый французъ зѣвалъ и, снявъ съ себя туфли, переобувался въ полусапожки. Комми-вояжеръ, стоя во весь ростъ, дѣлалъ свой туалетъ. Онъ смотрѣлся въ маленькое складное зеркальце и причесывался, закручивая усики.

— Послѣдняя станція передъ Женевой. Черезъ пятнадцать минутъ будемъ на мѣстѣ,- сказалъ онъ Глафирѣ Семеновнѣ, любезно поклонившись, и освѣдомился, хорошо-ли она отдохнула.

Глафира Семеновна, пробормотавъ «мерси», — стала будить мужа. Тотъ открылъ глаза и безсмысленно смотрѣлъ на жену.

— Надо будетъ связать наши вещи. Сейчасъ пріѣдемъ, — сказала она.

— Куда?

— Да въ Женеву.

Николай Ивановичъ покосился на причесывавшагося комми-вояжера, поморщился и спросилъ жену:

— И этотъ болванъ въ Женеву ѣдетъ?

— Да почемъ-же я-то знаю? Я его не спрашивала.

— Въ Женеву, это видно. Знаешь, что, Глафира Семеновна: мнѣ что-то не хочется останавливаться въ Женевѣ. Ну ее къ чорту! Поѣдимъ дальше.

— Какъ къ чорту? Да вѣдь въ Женевѣ-то Швейцарія, мы здѣсь эти самыя Альпійскія горы увидимъ, тѣ швейцарскіе виды посмотримъ въ натурѣ, которые у насъ въ гостиной на картинахъ.

— Что намъ горы! Что намъ виды! Плевать на нихъ. Горы-то и виды мы и проѣзжая по желѣзной дорогѣ увидимъ! Конечно-же, плевать, — говорилъ Николай Ивановичъ, а самъ все косился на коммивояжера.

— Ну, это тебѣ плевать, а я плевать не желаю. Нѣтъ, нѣтъ, я хочу видѣть Женеву и Альпы, я про Женеву очень много читала, еще недавно читала. Здѣсь маркизъ де-Фурма провелъ свой медовый мѣсяцъ съ Леоніей. Они ѣздили по озеру при свѣтѣ луны.

— Опять изъ романа? Ахъ, чортъ ихъ возьми.

— Ну, ужъ ты тамъ чертыхайся или не чертыхайся, а въ Женевѣ мы хоть на одинъ день остановимся. Ты это долженъ сдѣлать за твою парижскую провинность.

— Опять за провинность. Да вѣдь ужъ я за свою провинность купилъ тебѣ на сто семьдесятъ франковъ кружевъ и разной дряни. Провинность. Удивительно, какъ вы памятливы. На себя-бы лучше оглянулись, — сказалъ Николай Ивановичъ и опять покосился на комми-вояжера.

— Пожалуйста, не говорите глупостей! Я знаю, на что вы намекаете, но это глупо и глупо. Въ Женевѣ мы должны остановиться.

Глафира Семеновна стала собирать свои вещи и увязывала ихъ ремнями. Поѣздъ, катя на всѣхъ парахъ, подъѣзжалъ къ Женевѣ. Уже значительно разсвѣло. Сквозь утренній туманъ виднѣлись очертанія горъ, вершины которыхъ, однако, были скрыты облаками. Женщины въ синихъ платьяхъ и соломенныхъ шляпкахъ съ граблями на плечѣ или съ плетеными корзинками за спиной шли около полотна дороги на работу. Направо и налѣво виднелись виноградники и между ними каменные домики. Николай Ивановичъ хмурясь смотрѣлъ на все это и досадливо кусалъ губы. Поѣздъ сталъ убавлять ходъ, показалась станція.

— Романистка! На какомъ здѣсь языкѣ говорятъ: на французскомъ или на нѣмецкомъ? — ядовито отнесся къ женѣ Николай Ивановичъ.

— А вотъ услышишь.

Поѣздъ остановился. Супруги забрали свои вещи и стали выходить. Глафира Семеновна держала въ рукахъ двѣ подушки и саквояжъ. Комми-вояжеръ подскочилъ въ ней и хотѣлъ помочь.

— Не требуется-съ. Алле! — остановилъ его жестомъ Николай Ивановичъ. — Вишь, какой услужливый! Стянуть что-нибудь захотѣлось?

— Совсѣмъ дуракъ! — со вздохомъ проговорила Глафира Семеновна.

Они вышли изъ вагона. Подскочившій къ нимъ носильщикъ показалъ на свой нумеръ на груди и, взявъ отъ нихъ подушки и саквояжи, спрашивалъ:

— Quel hôtel désirez-vons, monsieur?

— Ага! Здѣсь французятъ. Ну, ладно, — сказалъ Николай Ивановичъ. — Только смотри, Глафира Семеновна, больше какъ на одинъ день я здѣсь не останусь.

Около станціоннаго дома у дверей пожилой человѣкъ въ пиджакѣ и съ сигарой въ зубахъ и блузникъ остановили ихъ.

— Qu'est-ce que vous avez là, monsieur? Ouvrez [40],- указалъ человѣкъ въ пиджакѣ на саквояжи.

— Monsieur le visiteur des douanes [41]…- отрекомендовалъ его носильщикъ.

Супруги не понимали и вопросительно смотрѣли другъ на друга. Человѣкъ въ пиджакѣ и носильщикъ показывали супругамъ знаками, чтобы они открыли свои саквояжи. Въ это время подскочилъ комми-вояжеръ и заговорилъ съ человѣкомъ въ пиджакѣ что-то по-французски, указывая на супруговъ. Человѣкъ въ пиджакѣ выслушалъ и сказалъ супругамъ «allez», пропуская ихъ въ двери.

— Таможня, что-ли? — наконецъ стала догадываться Глафира Семеновна.

— Да почемъ-же я-то знаю! Я знаю только, что вонъ этотъ паршивый болванъ, нахалъ съ усиками, не отстаетъ отъ насъ и рѣшительно во всѣ наши дѣла ввязывается! — раздраженно воскликнулъ Николай Ивановичъ, кивая на комми-вояжера.