Наши за границей - [102]

— Придетъ, придетъ и скажетъ, когда нужно пересаживаться, — успокоила мужа Глафира Семеновна.

Хотя и обѣщался кондукторъ придти въ вагонъ и сказать, когда будетъ станція Романсгорнъ, но супруги все-таки не спали и ждали. Какъ только они начинали дремать, сейчасъ-же нюхали нашатырный спиртъ.

Но вотъ наконецъ опять вошелъ кондукторъ и съ улыбкой произнесъ: «Романегорнъ». Супруги засуетились и начали хвататься за свои саквояжи и подушки.

— Будьте спокойны. Какъ пріѣдемъ — сейчасъ я вамъ доставлю носильщика, — сказалъ кондукторъ по-нѣмецки.

Николай Ивановичъ схватилъ руку кондуктора и радостно потрясъ ее, сказавъ «мерси».

Вотъ и станція Романсгорнъ. Поѣздъ остановился. Вошелъ носильщикъ и схватилъ вещи супруговъ.

— Винъ, Винъ… Виръ фаренъ Винъ… Въ Вѣну ѣдемъ… Въ Вѣнскій вагонъ надо пересѣсть, — поясняла ему Глафира Семеновна. — Винъ вагонъ.

— Ja, ja… Bitte schneller, Madame… — торопилъ носильщикъ, вытаскивая изъ вагона вещи.

LXXXIV

Носильщикъ съ саквояжами и съ подушками шелъ черезъ рельсы мимо стоящихъ на запасномъ пути вагоновъ. Супруги слѣдовали за нимъ. Пройдя черезъ нѣсколько запасныхъ путей, носильщикъ повелъ супруговъ по дорожкѣ какого-то сада. Было темно и только въ отдаленіи мелькали огоньки.

— Господи! Да куда-же онъ насъ ведетъ? — возмущалась Глафира Семеновна. — Намъ нужно въ вѣнскій вагонъ садиться, a онъ тащитъ насъ по саду. Ужъ не думаетъ-ли онъ, что мы хотимъ остановиться въ этомъ поганомъ Романсгорнѣ, и не ведетъ-ли насъ въ гостинницу? Послушайте! Во-хинъ? Намъ нужно въ вагонъ. Вагонъ инъ Винъ.

— Ja, ja… — И носильщикъ заговорилъ что-то по-нѣмецки, чего супруги не поняли.

Черезъ минуту показался берегъ и плещущая вода. Уже начинало свѣтать, и супруги увидѣли озеро. Вотъ и пристань. У пристани шипѣлъ, разводя пары, пароходъ. Носильщикъ прямо направился къ пристани.

— Однако, куда-же ты это насъ, почтеннѣйшій?.. — возвысилъ голосъ Николай Ивановичъ… — Глаша! Посмотри… Онъ насъ на пароходъ тащитъ. Тутъ какое-то недоразумѣніе.

— Херъ! Херензи! Намъ не туда! Намъ имъ Винъ, — крикнула Глафира Семеновна.

— Ja, ja… Sie müssett zu erft im Dampffchiff fahren [42],- отвѣчалъ носильщикъ.

Супруги не поняли и въ недоумѣніи остановились.

— Schneller! Schneller! — торопилъ ихъ носильщикъ и кивалъ на пароходъ.

— На пароходъ зоветъ. Это просто путаница… Зачѣмъ намъ на пароходъ, ежели у насъ желѣзнодорожные билеты прямого сообщенія? — произнесъ Николай Ивановичъ, не двигаясь.

Супруговъ обгоняла публика, спѣшившая на пароходъ.

— Надо у другихъ спросить, у кого-нибудь изъ публики, — сказала Глафира Семеновна, не довѣряя носильщику, и обратилась къ проходившему мимо ихъ солидному нѣмцу въ пальто-плащѣ съ нѣсколькими воротниками, показывая ему билеты:- Виръ фаренъ имъ Винъ… Загензи во истъ вагонъ.

— Nach Wien? Kommen sie mit… — поманилъ ихъ нѣмецъ.

— И этотъ на пароходъ зоветъ. Да неужели въ Вѣну-то на пароходѣ?..

— Чортъ ихъ знаетъ! Да и самъ чортъ не разберетъ! Надо идти… — тяжело вздохнулъ Николай Ивановичъ и пошелъ на пароходъ.

Глафира Семеновна слѣдовала сзади и бормотала:

— Ну, а на пароходѣ опять спросимъ.

— Билеты! — возгласилъ по-нѣмецки шкиперъ въ фуражкѣ съ золотымъ позументомъ, когда супруги вступили на пароходъ, и, взглянувъ на показанныя Глафирой Семеновной книжки билетовъ, прибавилъ: — второй классъ, направо.

— Виръ имъ Винъ… — попробовала замѣтить ему та.

— Да, да… Второй классъ направо.

— Стало быть, не ошибка, стало быть, дѣйствительно въ Вѣну на пароходѣ…- обратилась Глафира Семеновна къ мужу.

— Ничего я, матушка, не знаю, ничего не понимаю, — отвѣчалъ тотъ раздраженно. — Теперь будь что будетъ, но другу и недругу закажу на предки безъ языка заграницу не ѣздить!

Они очутились во второмъ классѣ парохода, въ роскошной каютѣ, освѣщенной электрическими лампами-грушами. Носильщикъ положилъ около нихъ багажъ и, снявъ шапку, просилъ за труды. Получивъ мелочи, онъ сказалъ: «Glücliliche Reise» и исчезъ.

Пароходъ тронулся. Супруги, покорные судьбѣ, сидѣли молча и, недоумѣвая, смотрѣли другъ на друга.

— Батюшки! — воскликнулъ вдругъ Николай Ивановичу. — Багажъ-то нашъ въ поѣздѣ желѣзнодорожномъ остался! Вѣдь я квитанцію-то носильщику забылъ передать! Боже милостивый! Ну, что теперь дѣлать? Ну, какъ мы буденъ безъ чемодановъ и сундуковъ.

— Перепутались-таки и на возвратномъ пути. Поздравляю! — сказала Глафира Семеновна и прибавила:- Вѣдь это ужасъ… вѣдь это просто наказаніе! Что теперь дѣлать?

И супруги впали окончательно въ уныніе.

— А вы куда изволите ѣхать? — отнесся вдругъ къ нимъ по-русски сѣдой старикъ съ усатою военною физіономіею, въ длинномъ пальто-халатѣ и въ сѣрой шляпѣ, сидѣвшій невдалекѣ отъ супруговъ к прислушивавшійся съ ихъ разговору.

— Русскій человѣкъ! — радостно воскликнулъ Николай Ивановичъ, устремляясь къ нему. — Самъ Богъ васъ намъ посылаетъ. Очень пріятно, очень пріятно встрѣтиться. Это вотъ моя жена. Вообразите, мы, кажется, совсѣмъ не туда попали. Мы ѣдемъ изъ Женевы въ Вѣну, взяли билеты прямого сообщенія по желѣзнымъ дорогамъ, а очутились на пароходѣ. И въ довершеніе несчастія забыли выручить нашъ багажъ изъ поѣзда. По-нѣмецки говоримъ только два слова, спрашиваемъ всѣхъ и каждаго, такъ-ли мы ѣдемъ, и ни насъ никто не понимаетъ, ни мы никого. Вотъ привели для чего то на пароходъ.