Наши времена - [163]

— Ничего особенного… Только я поеду с тобой!

— Допустим, поедешь. А где ты там будешь жить?

— Там же, где и ты.

— Мне дают койку в номере, где стоит еще с полдюжины коек. Это — первое. Второе, гостиница рядом с заводом. Хочешь глотать дым?

— Ты же глотаешь, и я буду глотать.

— Я — по службе. А ты чего ради? В таком случае поступай работать агентом по снабжению, будешь «толкачом», как и я, вот и станем разъезжать вместе, — Зелик говорил под мерное жужжание электробритвы. Он брился перед зеркалом, и в нем, в зеркале, отражалось лицо Любы, так что ему было удобно наблюдать за дочерью. По правде говоря, было приятно, что она хочет ехать вместе с ним. Ей вовсе не жаль своего отпуска, не пугает дым, отсутствие удобств — она хочет быть рядом с отцом.

Зелик выключил электробритву.

— Ты в самом деле хочешь поехать со мной или это шутка?

— Натощак, отец, я никогда не шучу. Поскорее умойся и садись к столу: Ты ведь знаешь, сегодня у меня еще рабочий день, отпуск начинается завтра. Какао уже готово, и твои любимые гренки тоже.

Когда сели завтракать на кухоньке за маленьким столиком, что стоял почти у самой газовой плиты, Зелик снова попытался отговорить дочь от поездки.

— Видишь ли, — начал он, — у меня уже есть билет, а у тебя…

— Да, да, — подхватила Люба, — очень хорошо, что ты напомнил. Пожалуйста, купи мне билет. Если не будет в тот же вагон, что у тебя, пусть будет в другой вагон, ничего, — она чмокнула отца в щеку, — а пока до свиданья, бегу на работу.

Зелик подошел к окну в тот момент, когда Люба уже была во дворе. Он встретился глазами с дочерью, и она в ответ взмахнула своей белой сумочкой. Пройдя несколько шагов, обернулась, опять взмахнула сумочкой. «Плутовка, — подумал Зелик, — хочет ехать, вот и будет теперь десять раз махать, я-то уж ее знаю».

С радостной улыбкой на губах он еще постоял немного у окна. Почему-то все чаще в последнее время получалось так, что радость, чувство удовлетворения как-то незаметно переходили в тревогу, сомнения. Люба, можно сказать, немного засиделась. Ей уже двадцать четыре. Зелика в равной степени беспокоит то, что она не выходит замуж, и то, что в один прекрасный день это может случиться. Придет домой с женихом и скажет: «Папа, поздравь нас…» Если бы у нее была мать… С матерью дочь более откровенна, чем с отцом. Дочь матери поверяет все тайны, секреты. Но он, Зелик, никогда не видел Любину маму, и сама Люба не помнит ее. Люба — его приемная дочь.

2

Она поехала вместе с ним. В Рудинске они устроились в заводской гостинице — трехэтажном доме, построенном еще в те времена, когда завод был в пять раз меньше и от цехов до гостиницы было не так близко, как теперь. Ныне она почти упирается в заводские корпуса, лишь бетонная ограда отделяет ее от территории завода. В номерах гостиницы места не пустуют — много приезжих. Зелик Зеглман чувствует себя здесь как дома. Если ему предлагают место в новой гостинице, на правом берегу Урала, где более комфортабельно и воздух гораздо чище, он отказывается.

— Я уже привык к левому берегу, — говорит он, — мне ведь нужно быть поближе к заводу.

На этот раз, глянув лишь мельком на свою койку, Зелик поспешил в другой конец коридора, где в одном из номеров дали место Любе.

— Приляг немного, тебе нужно отдохнуть с дороги, — сказал он дочери.

— А почему ты не прилег?

— Я же не в отпуску. Мне нужно срочно на завод. Закроют контору — считай, сегодняшний день пропал!

Зелик умчался на завод, и Люба осталась одна. В ее номере стояли еще три койки, но их владелиц сейчас на месте не было. Она переоделась, причесалась, перебрала вещи в чемодане. Взгляд ее привлекла валявшаяся на столе телефонная книга с потрепанными по краям страничками. Ее листали, вероятно, все, кто жил в этом номере: отыскивали нужный телефон или просматривали просто от нечего делать. Люба полистала книгу. В первом разделе были телефоны предприятий, различных учреждений, во втором — частные телефоны. В этом разделе, дойдя до буквы «З», она вдруг наткнулась на фамилию Зеглман. Зеглманов оказалось трое. М. Б. Зеглман живет на улице Орджоникидзе, 48. Зеглман Т. Н. — на Первомайской, 55 и Зеглман Н. И. — на Озерной, 1. Трое Зеглманов, с их точными адресами, следовали в телефонной книге один за другим, словно солдаты в строгой шеренге. Неожиданное открытие удивило Любу и обрадовало. В далеком незнакомом Рудинске сразу столько Зеглманов. В городе, решила она, наверно, есть еще люди с такой фамилией, их нет в этой книжке просто потому, что у них нет телефона. Кто же они? Зеглман не очень распространенная фамилия — на каждом шагу не встречается, Люба никогда раньше не встречала однофамильцев, не слышала о них тоже. Возможно, кто-то из них является родственником отца. В городе Муравеле, где она с отцом живет почти двадцать лет, кроме них, нет ни одного Зеглмана. Если был бы, они наверняка бы знали. Отец не раз говорил, что у них никого нет. Всех близких потеряли в войну. Остались только он и она, Люба. О том, что она ему не родная дочь, он никогда не говорил. И не нужно, она давно знает об этом сама. От того, что Зелик ей «чужой» отец, ведь ничего не меняется. Люба считает, что лучшего отца вряд ли можно иметь. Он так добр и заботлив, в сущности, все эти годы он жил ради нее.