Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник" - [55]
Признавая всю пользу мистического учения в духе православия, Филарет был противником всякого уклонения его от этого направления. Он ясно понимал, что в мистике самый важный вопрос — это отношение ее к церкви и церковным учреждениям. Всякая обособленность могла принести только вред, а не пользу. Точно такого же мнения был и M.М.Сперанский. Он находил, что современный ему мистицизм зашел слишком далеко, вообразил, что открыл какой-то особый путь к истине, наиболее удобный и более чистый, чем тот, который представляет нам церковь со всеми ее установлениями. Сперанский видел в этом заблуждение и гордое и плачевное.
«Лабзина, — писал он [312], — еще при мне подозревали в каких-то сокровенностях, но я думал, и теперь еще думаю, что он сам распустил о себе сии слухи, по свойственному ему самолюбию и чванливости. Как бы то ни было, вообще нельзя не желать, чтобы менее было мистицизма и более приверженности к истинной вере и любви к человекам, ибо в сем одном состоит, по моему мнению, вся тайна нашей религии.
«Как будто, — писал Сперанский П.А.Словцову [313], — отвергнув слова, фигуры, формы и изображения, церковью принятые, мудрецы сии не принуждены были ввести также свои слова, формы и изображения, церковью не принятые; как будто перед Богом метафизическая наша истина всегда словами, т. е. формами и умственными начертаниями, представляется чище и ему угоднее, нежели обряды церковные, и как-будто сей чистейший дух понимает метафизическое наше лепетание и им измеряет наши пред ним достоинства. Установления церковные по истине удовлетворяют всем человеческим положениям. Одна литургия Иоанна Златоустого или Василия Великого может занять на всю жизнь и даже поглотить в себе все размышления самого глубокомысленного испытателя, если только он будет размышлять с надлежащим совести и духа очищением».
Таковы были противники, нападавшие на общее направление тогдашнего мистицизма, а вслед за тем явились лица, горячо осуждавшие направление «Сионского Вестника» и деятельность Лабзина вообще. Его обвиняли в расколе и говорили, что он вводит учение, противное обрядам и установлениям Вселенских Соборов, не соглашается с истинами Символа веры и объявляет себя противником внешней церкви.
«Если бы половина того, что вам сказали о Лабзине, — писал Сперанский [314], — была правда, то он был бы чудовище. Как мало еще просвещения в Петербурге! Из письма вашего я вижу, что там еще ныне верят бытию мартинистов и иллюминатов. Старые бабьи сказки, коими можно пугать только детей.
«Впрочем, писатель, который в течение двадцати лет непрестанно занимается изданием христианских книг, по необходимости должен быть ненавидим и злословим. Для меня сие не новость, а сие злословие именно составляет его достоинство. Люди без религии никак не понимают, как можно ею заниматься постоянно, не быв сумасшедшими или лицемерами»...
Такое лицемерие и любочестие видели в Лабзине его враги — защитники православия. Еще до возобновления «Сионского Вестника» многие порицали его деятельность по переводу книг мистического содержания.
«В прошлом 1815 году, — писал Степан Смирнов императору Александру [315], — на российском языке издана книга под названием «Победная повесть», в коей, под видом изъяснения Апокалипсиса, содержатся оскорбительные хуления христианства, наипаче греческого исповедания. Все древние ереси нагло проповедуются в сей книге, именно: отрицается Божество Иисуса Христа, приписуется ему неведение будущего, христианские храмы называются языческими, святые иконы — идолами, вселенские соборы и учители церкви почитаются преобразователями христианства во язычество. Сверх того, отвергается вечность мучений, магометанство смешивается с христианством, предвозвещаются революции всему христианству, подобные французской; наконец, в противность запрещению Господа, назначается год, именно 1836-й, в который якобы воспоследует второе пришествие Господа».
Перечисляя ряд книг, изданных в 1815 и 1816 годах [316], Смирнов говорил, что все они имеют благовидную наружность, но гибельную внутренность, ведущую к потрясению христианства, престолов и к образованию тайных обществ. стремящихся владычествовать над всем миром.
«Всемилостивейший государь! — писал Смирнов в заключении своего письма, — не попусти в Богоспасаемой России владычествовать завету беззаконников. С верой к Богу исчезнет верность и к гражданским уставам. Хаос смятений и расстройство поглотит тогда народное благо. Появление богоотступных и возмутительных книг пронзает горестью сердца благомыслящих твоих подданных».
Такое обличение оказывалось пока рановременным; реакция еще не наступала. Князь Голицын был в полной силе, разделял и сочувствовал учению мистиков, и по ходатайству его, спустя год после письма Смирнова, стал выходить «Сионский Вестник». Первым явным противником журнала явился известный уже нам ректор Петербургской семинарии, преосвященный Иннокентий (Смирнов). Он написал письмо князю A.Н.Голицыну, в котором говорил: «вы нанесли рану церкви, вы и уврачуйте ее». Князь Голицын отправился к митрополиту Михаилу и, показывая ему письмо, прибавил: «вот что пишет ваш архимандрит». Митрополит призвал к себе Иннокентия, выговаривал ему, но тот отвечал, что действует по убеждению
