Наши химические сердца - [32]

Это никуда не годилось.

Сначала все было строго по-деловому. Нас разделяло приличное расстояние, Грейс сидела с прямой спиной и серьезным лицом и записывала идеи. «Плюсы и минусы сексуального образования?» – написала она. «Большая статья о перспективном спортсмене / качке»? Прошел час, мы проснулись, и я понял, что сегодня у Грейс один из хороших дней. Она придвинулась ближе, положила голову мне на плечо, как будто это было совершенно естественно и она совершала этот интимный жест уже тысячу раз.

Я отчетливо помню, что подумал тогда: «Поди пойми ее». И это было так. Неделю она почти не смотрела в мою сторону, и вот теперь это. Ее волосы (как ни странно, чистые и расчесанные) падали мне на спину, она оперлась локтем о мое колено и водила пальчиком по моему ботинку, рисуя круги. У нее был теплый, немного прелый запах, от которого кружилась голова; он шел от ее кожи, и в голову набивались безумные мысли. Все выглядело так, словно мы почти вместе.

После этого я уже не мог работать. Я держал карандаш в руке, но так и не написал ни слова. Мне не хотелось шевелиться, чтобы Грейс не подумала, что мне неудобно. Я опустил голову на ее затылок и дышал тихо и спокойно, а она писала что-то на макете, кажется, даже не замечая, как близко мы сидим. Так продолжалось до звонка, а потом она медленно выпрямилась и зевнула, словно пробудившись ото сна.

Но когда она повернулась, ее взгляд привел меня в полное смятение. Точно так же она смотрела на меня после Поцелуя. Она словно не понимала, как я здесь очутился, и не верила своим глазам; словно ожидала увидеть вместо меня кого-то еще.

Как понять этот взгляд? Что он означает? Или мне просто показалось?

– Подвезти тебя после школы? – спросила она, собралась, сложила страницы макета и передала мне.

– Да, – ответил я, – пожалуйста.

Грейс кивнула, а потом встала и ушла, как всегда, полная безразличия.

Я решил прогулять первые две пары, потому что понял, что час икс настал. Иначе и быть не могло. Я знал, что не выдержу еще одни выходные и тем более целую неделю, терзаясь в догадках, чувствует ли она то же самое, что и я. И вот я пошел в редакцию, выключил свет и залез под стол. Там, скрючившись в позе эмбриона, я написал ей сообщение, как меня научила Лола, но мне почему-то показалось, что этого недостаточно. Если каким-то чудом нам суждено быть вместе, я хочу, чтобы наша история началась с чего-то более грандиозного, чем чат в «Фейсбуке».

В конце концов я решил составить презентацию в PowerPoint и назвать ее «Почему со мной стоит встречаться». За основу я взял довольно убедительный вариант из Интернета на ту же тему. До знакомства с Грейс я никогда бы не сделал ничего подобного, но вспомнил наш разговор об искуплении грехов тем вечером, в ее тайном подвале с рыбками. Тогда она рассуждала о смелости, о том, что в конце концов все наши поступки сведутся к чистому листу, и пока наши атомы имеют сознательную мыслящую форму, мы должны делать все, что в наших силах. Когда я готовил эту презентацию, мне показалось, что я наконец понял, почему ее не пугало забвение. Помня о нем, ты забывал о страхе, ведь в итоге вселенная всех уравняет. И вся дурацкая ерунда, которую ты наделал в своей жизни, ничего не будет значить. Полное прощение грехов.

Неважно, скажет она «да» или «нет». В конце концов это не будет иметь значения.

И вот я стал писать презентацию прямо под столом. И даже не заметил, как пришла Лола, а она, видимо, не нашла ничего странного в том, что я скрючился под столом, и не спросила, как я там очутился. Я молча продолжал писать, и наконец все было готово. Презентация получилась веселой, дурацкой и смешной (по крайней мере, я очень надеялся, что Грейс будет смеяться).

Я читал и перечитывал свое произведение и думал: показать ей? Неужели мне хватит смелости ей показать?

И тут у Лолы в плей-листе заиграли The Strokes. Someday.

Моя песня для Грейс.

Наша песня.

– Не знал, что тебе нравится The Strokes, – заметил я.

– Что? – Лола развернулась на стуле. – А, я, вообще-то, их не слушаю, но Грейс на днях поставила, и мне понравилось.

Будь что будет, подумал я, открыл «Фейсбук» и написал:

ГЕНРИ:

Граков, встретимся в актовом зале во время последней пары. Скажи, что тебя вызвали в редакцию, и улизни. Нужно кое-что тебе показать.

ГРЕЙС:

Хенрик, какое коварство. До встречи на месте.

Я несколько раз моргнул и выключил компьютер, а остаток учебного дня просидел в редакции. Зашла директриса Валентайн, увидела меня (я сидел положив голову на стол) и спросила:

– Пейдж, ты разве не должен быть на занятиях?

На что я ответил, не поднимая головы:

– Из-за гормональных изменений, характерных для переходного возраста, моя эмоциональная устойчивость ослабла и эффективное усвоение учебного материала представляется невозможным.

Валентайн замолкла на несколько секунд, а потом ответила:

– Продолжай в том же духе.

Я и продолжил.

14

ПРИДЕТСЯ МНЕ ПОКОНЧИТЬ с собой, думал я, шагая взад-вперед по сцене актового зала в назначенный час. Другого выхода я не видел. Очевидно, что мой план оказался фантастически тупым, и я не мог представить, как буду жить с унижением, если она мне откажет, даже если во вселенском масштабе все это неважно.