Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги - [20]

В июле 1903 г. собрался II съезд РСДРП, на котором предполагалось объединить разные группировки социал-демократии в одну партию. Отметим, что и это событие «совпало» с подготовкой русско-японской войны. Однако реального объединения не получилось. Ленинские формулировки в проекте устава — о партийной дисциплине, «демократическом централизме» вызвали недовольство части делегатов. Возмущались, что это приведет к командным методам, к «диктатуре». Возникли разногласия и по программе, по вопросу взаимоотношений с Бундом [69, 81]. Переругались. И созданная партия тут же раскололась на фракции. Те, кто согласился с Лениным, стали «большевиками», а воспротивившиеся во главе с Мартовым — «меньшевиками». Сами эти наименования были пущены в ход большевиками и впоследствии оказались очень выигрышными для них. Но только впоследствии. А на съезде «большинство», принявшее формулировки Ленина, было чисто условным. Из 44 делегатов 20 в обстановке раздрая вообще отказались от голосования. Плеханов сперва примкнул к большевикам. Но Мартов в знак протеста против решений съезда вышел из редакции «Искры», и Плеханов изменил позицию, перешел на его сторону — Мартова он считал более ценным сотрудником, чем Ленина.

Троцкий же на съезде примкнул вдруг к меньшевикам. Он постепенно освоился в социал-демократической среде, росло самомнение. Поэтому он «принципиально» выступил против жесткой партийной дисциплины, не желая очутиться в положении чьего-то подчиненного. Как Лев Давидович, так и Ленин в полемике применяли одинаковые приемы, с «переходом на личности». И они рассорились, из друзей превратились во врагов. Но и альянс Троцкого с меньшевиками оказался недолгим. Вскоре они разошлись, поспорив о роли либеральной буржуазии. Конечно, такое разногласие было пустяком. Истинная причина была иной, растущие амбиции Льва Давидовича. Он уже не считал для себя возможным следовать в фарватере того или иного течения, тянулся к самостоятельному лидерству.

Для эмигранта такая неуживчивость могла привести к крупным неприятностям. Ведь само существование за границей обеспечивалось через организацию — через нее он получал деньги, работу (или видимость работы, но оплачиваемую). Одиночке пришлось бы туго. Но таинственные покровители, «заметившие» Троцкого и вытащившие из Сибири, опять не оставили его в беде. Он получает приглашение Парвуса. Едет с женой в Мюнхен и встречает самый радушный прием. Они поселяются в особняке Парвуса, живут на всем готовом. Судя по всему, Лев Давидович приглянулся хозяину. Все факты свидетельствуют о том, что именно тогда, в 1904 г., Парвус занялся «специальной» подготовкой гостя, и через него Троцкий вступил в орден иллюминатов. Потому что как раз в это время в работы Льва Давидовича широко хлынули идеи иллюминатов, выраженные, например, в его теории «перманентной революции» — от национального уровня к интернациональному, от интернационального к мировому.

А в 1905 г., сразу после «кровавого воскресенья» Парвус и Троцкий засобирались в Россию. Но первым делом они мчатся… куда бы вы думали? В Вену. К Адлеру. Получают у него фальшивые документы, деньги. У него же на квартире переодеваются, меняют внешность… Тут уж, знаете ли, невольно возникают ассоциации с банальной шпионской явкой. И дальнейшие события подтверждают этот вывод.

Австрийские спецслужбы в данный период старались разыграть «украинскую карту». Западная часть Украины, Галиция, принадлежала Австро-Венгрии. Чтобы прочнее привязать ее к империи Габсбургов, насаждался католицизм, униатство, местная интеллигенция «онемечивалась». А в украинских областях, принадлежавших России, австрийцы поддерживали националистов, чтобы вбить клин между украинцами и русскими. Для этого в Лемберге (Львове) содержали группу «ученых» сепаратистов (они называли себя «мазепинцами»), издавалась и переправлялась за рубеж соответствующая литература. Дело шло туго. В Галиции были сильны пророссийские настроения, многие крестьяне, несмотря на гонения, упорно держались Православия. А украинцам в составе Российской империи сепаратистские идеи были совершенно чужды. Они в ту пору даже и называли себя не украинцами, а «русскими» или «малороссами». Тем не менее австрийцы «подкармливали» группы националистической интеллигенции, держали под контролем «национальные» течения либералов и социалистов. И по каналам этих организаций Парвус, Троцкий и Седова были переброшены на Украину. По одиночке, с соблюдением конспирации.

Правда, ступив на родную землю, Троцкий повел себя, скажем так, не героем. В Киеве ему почудилось, что за ним следят, что он «под колпаком». Он запаниковал и глухо зарылся «на дно» — залег под чужим именем в частную клинику. Но его взял под опеку Л. Б. Красин (кличка — «Винтер»). Видный большевик, инженер, он занимал высокое положение в германской фирме «Сименс-Шуккерт». А все руководство немецких предприятий за рубежом было связано с германской разведкой, Эта методика централизованно и строго проводилась Берлином [118]. И без связей со спецслужбами продвижение в иерархии германских фирм было невозможно. В ходе революции 1905 г. Красин выполнял важнейшую функцию. Он руководил поставками из-за рубежа оружия для боевых дружин. То есть имел доступ к «святая святых» — источникам финансирования, курировал закупки, транспортировку, «окна» на границе (в чем, уж наверное, тоже помогли связи с германской разведкой).