Наше падение - [43]

Он проходил мимо кассы, вдыхая следы парфюмерного аромата, и продрожал ее искать, по возможности делая вид, что ее не ищет. Он тоскливо вздохнул, внезапно осознав весь абсурд того, что делает. Он шпионил за девушкой, которую даже не знал (чего ради). Он ее нигде не видел. Может, она спряталась где-нибудь за витриной, наблюдая за его нелепым поведением. Он стоял в нерешительности, его ноги не находили покоя. Он поглядывал на часы, хмурился, вел себя так, будто он уже давно кого-то ждет. Где была она? Вся эта его бессмысленная охота. Но бессмысленной она не была. Он уже многое успел о ней узнать, например, то, что ей скучно, и вместе с тем она не находит себе покоя, ее мучают тоска и печаль. Она совсем не улыбалась, ее не увлекало ничего из того, с чем она на своем пути сталкивалась. Она выглядела сонно, убивала время и не спешила домой, как и он сам. Он сам также старался держаться как можно дальше от дома.

Когда он заметил ее снова, то она уже была около вращающейся двери, выводящей во внешний мир. Направляясь в ее сторону, он вынудил расступиться двух пожилых дам, и одна из них замахнулась на него тростью. Он спешил к двери. Остановившись у окна перед дверью, он увидел ее на автобусной остановке под столбиком с указателем маршрутов. Впервые он смог ее увидеть, глядя на нее в упор. На ней была синяя клетчатая юбка и шерстяной светло-синий свитер. Она подняла лицо, и призрак ветра будто коснулся ее волос, которые уже были поверх шарфа. Они еле заметно трепетали на ее плечах и были настолько черными и блестящими, что он подумал, если провести по ним рукой, то, наверное, можно будет услышать негромкий скрип. Тонкие черты лица: маленький нос, высокие скулы и собранные, подведенные помадой губы. На момент он задержал дыхание: шерстяной свитер, подчеркнул форму ее груди, сделав ее пушистой. Отведя взгляд в сторону, он почувствовал себя своего рода извращенцем, и волна прохладного возбуждения мурашками пробежалась по его коже. Когда он увидел ее снова, то подошедший автобус уже открыл двери, и она поднялась на подножку. Через секунду закрылась гармошка двери, отрезав ее от его глаз. Глядя на отъезжающий автобус, он вдруг понял, что ему ее очень не хватает. И это показалось ему смешным, потому что он совсем ее не знал.

На следующий день она предалась все той же рутине: больница, автобус в «Мол». Как и за день до того, он следовал за ней из магазина в магазин. Она снова делала свой бесцельный обход. Ему было приятно наблюдать за ее походкой, и все также доставляло удовольствие то, как она выглядит. Он все также старался не приближаться к ней. Осторожно оказавшись в толпе, он брел среди тех же зеркал в «Филене», помногу раз повторяющих его отражение, и был ошарашен, когда увидел ее отражение рядом со своим — он отдернулся, почти столкнувшись с ней. Их руки коснулись одна другой, когда они оба повернулись друг к другу лицом. Они были настолько близко, что он ощутил запах ее духов или одеколона — нечто легкое, воздушное, весеннее. Сладость запаха перемешалась с его замешательством и смущением. «Извини», — пробормотал он, поняв, что ее рот приоткрылся от удивления, а глаза раскрылись, обнажив всю свою голубизну — цвет одного из карандашей, из его детского набора для рисования. Возбудившись, он сделал шаг назад. Его щеки налились теплом, отчего он сам показался себе донельзя отвратительным. «Вот, черт…» — тихо выругался он. Стало ли его инкогнито ее достоянием? Поняла ли она, кто он? И он подумал, что, наверное, ему стоит выйти из магазина, чтобы не рисковать и больше ее не преследовать. Но если он это сделает, то, как он сможет с ней познакомиться? Сам вопрос его удивил. Зачем ему нужно было с ней знакомиться? Снова и снова содрогаясь от этой мысли, он шел на стоянку «Мола», чтобы уехать домой и добраться до утешительной бутылки.

Поклявшись в предельной осторожности, в надежде, что она его не запомнила, он следовал за ней до конца недели. Он не считал нужным объяснять самому себе, зачем он это делает, почему продолжает наблюдать за ней. Все, что он знал, она была его целью на протяжении каждого дня. Он радовался, когда она снова появлялась перед его глазами. Ему нравилось, как она идет, легкость, с которой она поправляет волосы и накидывает на шею шарф, наклон ее головы.

В пятницу, он знал, что не может ее больше увидеть до понедельника, затем у него появятся больше шансов, сделать дистанцию между ними короче. Теперь он оставался в стороне, чтобы избежать еще одной их такой встречи. И между тем, он этого жаждал.

Стоя на втором этаже, он видел, как она вышла их салона «Стиль Мисс Эмили». С такого расстояния она выглядела брошенной, одинокой, несчастной. В нем проснулась жалость, какую прежде он еще не знал. «Я сказал им, что она дала мне ключ…» — слова Гарри Фловерса эхом повторялись у него в голове.

Став на ступеньку эскалатора, он плавно поплыл вниз. Взглянув на стальной язык, под которым исчезали движущиеся ступеньки, он приготовился сойти с эскалатора. Она стояла в конце холла и выглядела нерешительно, и даже печально.

И он оступился и упал. Он даже не оступился. Это был хорошо ему знакомый сюрприз его колена, из-за которого он не мог играть в баскетбол. Из-за него он начал падать, когда нога, не почувствовав под собой земли, просто сложилась, будто швейцарский нож. Он кубарем скатился по движущимся ступенькам эскалатора, и его выплюнуло на нижний этаж. Его нос прошелся по кафельным плиткам пола, а руку обожгла резкая боль. Локоть принял на себя весь удар о пол. Он унижено распластался по полу, и его интересовало лишь одно: не переломан ли нос? Когда он потянулся рукой к носу, то боль началась именно в пальцах. Он коснулся носа: ничего особенного, и даже ни капли крови. С облегчением он понял, что обошлось без серьезного кровопролития. Ему стало противно. Он уже никого не хотел видеть, особенно, ту девчонку. Он почувствовал, что вокруг него собралась толпа: зашаркала обувь, разные голоса начали о чем-то озабоченно бормотать, и чистый детский голос произнес: «Он упай…». Крови вроде бы не было. Нос сильно не пострадал. Он открыл глаза и увидел лес собравшихся вокруг него ног, и, протестуя против всеобщего беспокойства, прошептал: «Я в порядке. Я в порядке, просто проблема с коленом». Он постепенно встал на ноги. Нос онемел. Он потрогал его рукой — крови не было. Колющая боль разрывала локоть. Он застеснялся окружающей его толпы и почувствовал, как щеки налились теплом. Он пытался не разглядывать окружающие его лица. Кто-то из собравшихся ему сочувствовал, кто-то проявлял любопытство, вокруг были старики и дети, женщины и мужчины. Его удивило количество собравшихся вокруг него людей, и он начал среди них искать глазами ту самую девушку. Ее не было. Он с благодарностью вздохнул. Может, она не видела, как позорно он опрокинулся с эскалатора на пол.