Наше падение - [10]
— Если в чем-нибудь нужна помощь, то дай лишь знать, — сказал он, пнув ногой кусок стекла. В отличие от сверстников он не носил кроссовки. На его ногах были обычные ботинки с длинными шнурками, как у мужчин средних лет.
— Кто это был? — спросила Лесли. Когда он удалился, то ее лицо сморщилось.
— Сосед, — ответила Джейн. — Немного чудаковатый, но хороший мальчик.
Она пыталась скрыть гнев, желая защитить Эймоса, их квартал и саму себя.
— Ох, ох, — подала голос Пэтти. — Говоря о чудаках…
Они вдруг увидели Майки Лунни, выходящего из видавшего виды пикапа. Майки был местным мастером на все руки. Он брался за любую работу в любое время года: стриг газоны, расчищал снег, сгребал и сжигал листья. Его старенький пикап, когда ехал, производил разные странные звуки. В нем что-нибудь трещало или скрипело. Он был выпущен тридцать или даже пятьдесят лет тому назад.
— А это кто? — снова спросила Лесли, будто остановившись у следующей клетки в зоопарке.
— Это Майки Стелингс, но все называют его Майком Лунни, конечно, за спиной. Потому что он чем-то напоминает кинозвезду Майка Рунни? Но Лунни — это потому что похоже звучит.
И сразу, как слова выскочили у нее изо рта, она пожалела о том, что рассказала им о Майки и о его прозвище. Среди соседей прозвище Майки Лунни было адресовано человеку, который мог похлопать по спине любую, даже самую злую в мире собаку, растрепать волосы на голове у какого-нибудь незнакомого ему ребенка, и который с уважением кивал встречным прохожим и снимал перед дамами свою старую, обшарпанную бейсбольную кепку.
— От него у меня мурашки по коже, — сказала Лесли.
— У меня тоже, — подтвердила Пэтти.
— Он — хороший парень, — возразила Джейн. Внутри нее начало закипать. Гнев на Пэтти и Лесли, а также на саму себя. — Он также весьма умен, может все что угодно отремонтировать, все знает о растениях, о строительных материалах. Отец говорит, что, если бы он окончил колледж, то был бы неплохим инженером. Но кто еще захочет все ремонтировать, работая так, как он…
Петти закатила глаза. Джейн знала, что это значит: «Ты надо мной издеваешься».
— Буду думать, что он чудак, — не утихала она.
Джейн почувствовала себя предателем. Она предала собственный дом, впустив в него Пэтти и Лесли, предала Майки Лунни, который ко всему не был лунатиком. Она предала Майки, свой дом и весь жилой квартал, в котором она жила.
Снова они сидели молча, наблюдая за Майки, который выгружал из машины садовый инвентарь. Тишина установилась хрупкой и вместе с тем тяжелой, будто невидимый, но густой туман, незаметно укутавший их всех. Джейн мягко вздохнула, и вместе с тем это было слышно. Она понадеялась, что Пэтти и Лесли не заметили ее вздоха. Ей стало не по себе. Она сидела на перилах крыльца со своими лучшими двумя подругами во всем этом необъятном мире, и никогда еще не чувствовала себя такой разбитой, одинокой и покинутой, за всю свою жизнь.
Бадди поставил бутылку на задвинутый в конец гаража отцовский верстак и внимательно пригляделся к наклейке: ««Сигремс Джин»… 40 градусов алкоголя…». Затем он снова взял бутылку в руки и нежно ее обнял, будто в ней было нечто драгоценное, приносящее его душе тепло и покой. Как оно, в общем-то, и было. Любопытным было то, что ему был отвратителен сам запах и вкус этой жидкости, обжигающей горло и желудок. Ему больше нравилась привычная, классическая «Кока-Кола». Но «Кола» не могла принести ему тех ощущений, которые щедро дарил ему джин. И даже если это была смесь «Колы» с джином, то оно уже не давало такого яркого эффекта: не туманилось в глазах, не расплывалось изображение, и не уплывала из-под ног земля, и не наступало чувство полета, когда он просто садился в кресло. Два-три глотка, и по всему его телу начинала расползаться приятная усталость, злость на кого-нибудь и боль где-нибудь в теле будто бы смывались тампоном, смоченным волшебным лекарством, и незаметно улетучивались.
Что и происходило в этот момент: все плохое улетучилось: отвратительный дом, который был его домом, и тот дом, в котором девушка кубарем скатилась по ступенькам в подвал — все отдалилось, и приятная прохлада мелкими мурашками растеклась по его конечностям.
Он пробежал глазами по гаражу. Его отец никогда не ставил в него машину, а лишь складировал всякие нужные для дома вещи, такие как газонокосилка, строительная тачка, грабли и лопаты — весь их садовый инвентарь, среди которого Бадди мог без труда припрятать бутылку с какой-нибудь выпивкой. Прилежность не была сильной стороной его отца. Он всегда оставлял за собой дебри беспорядочно сваленных инструментов и бумаг, все время что-нибудь терял, а затем искал, никогда не вешал одежду на вешалку. Ирония была в том, что в этом доме аккуратность была свойственна не отцу, а сыну. Мать все время придиралась к брошенным где попало вещам и ставила сына в пример отцу.
Формально можно было заметить, что он называл их не мамой и папой, а матерью и отцом. Он больше не говорил: «Привет мама, привет, папа. Как дела? Что сегодня нового? Что на обед? Свиные отбивные? Отлично, нам они нравятся…» и больше не отпускал за обеденным столом какие-нибудь шутки, как у них было заведено прежде, и больше не было отцовских шуток, когда тот изображал звуки, издаваемые животными, что все равно казалось смешным, даже если смешным и не было. Например, когда он пародировал двух кенгуру, сидящих на камнях, и заказавших в баре виски…
Эта повесть является продолжением «Шоколадной войны». В ней описываются последствия драматических событий, описанных в первой книге. Шоколад распродан, и директор школы в восторге. Но среди героев – учителей и учеников школы «Тринити» многое меняет свои полюса. Главный герой после публичного избиения проходит продолжительное лечение и отправляется к родственникам в Канаду на поправку, исчезая со сцены «военных» действий. Но его действия и отношение к той шоколадной распродаже сеют раздор в атмосфере этой как бы образцовой католической школы, выводя на чистую воду остальных героев этих двух повестей.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.