Наше неушедшее время - [63]
Татьяна Олеговна и Эммануил Штейн ввели меня в круг старой российской эмиграции. У Татьяны Олеговны был большой загородный дом, там останавливались не только мы с женой во время поездок в Америку, но и многие наши друзья – она была удивительно гостеприимна. Дом – в центре поселка Си-Клиф, одного из главных центров российской эмиграции. Там жила и семья Врангелей.
У Татьяны Олеговны часто гостила ее давнишняя подруга Нина Николаевна Берберова, последняя возлюбленная Гумилёва. Она жила не очень далеко, в Бостоне. Мягкая, всегда приветливая, Татьяна Олеговна терпеливо выносила довольно жесткий характер Берберовой. У Татьяны Олеговны я и встретил Нину Николаевну и слушал ее рассказы о Гумилёве.
Находясь в Йельском университете, я получил предложение прочитать курс лекций (два с половиной месяца) в университете штата Небраска. Прочитал этот курс. Встретил там интересных преподавателей и интересных студентов. Но я очень торопился: готовился к поездке в ЮАР. Поэтому столь ярких впечатлений, как Йель, этот университет у меня не оставил.
Главное – взаимопонимание!
У меня, как у многих в моем поколении, интерес к Англии начался с Шекспира, Диккенса, Киплинга… Потом, постепенно, интерес к роли Англии в мире. В студенческие годы начал заниматься английской политикой в Африке.
В аспирантуру был принят по специальности: история Англии. И тут мне поразительно повезло. Моим научным руководителем стал Николай Александрович Ерофеев. Я думаю, что он был у нас лучшим знатоком истории Англии. Но главное, он стал мне другом на всю жизнь. Делился со мной не только знаниями в англоведении, но и своим жизненным опытом, своей мудростью. Каждому бы такого учителя! Он познакомил меня с приезжавшими в Москву английскими специалистами по истории России.
Интерес к Англии помог мне написать кандидатскую диссертацию о том, как англичане расширили свои владения в Южной Африке, и о Сесиле Родсе, который много для этого сделал. В дальнейшем я написал книгу о Сесиле Родсе. Она была издана пять раз: три раза в нашей стране и два – в Южной Африке.
Эта книга и ряд других работ привели к тому, что в 2003 году я был избран президентом Ассоциации британских исследований. Получил возможность бывать в Англии, сотрудничать с английскими учеными и проводить в Москве и Лондоне вместе с ними конференции по истории Англии и англо-российских отношений.
Я стремился, чтобы основной идеей этих конференций были поиски пути для взаимопонимания нашей страны с Англией. И для этого старался уточнить, каково было взаимопонимание в прошлом.
Задача важная, но трудная.
Я думаю, что ни с одной страной в мире у России не было таких сложных отношений, с частой тенденцией к ухудшению. И не было столько перемен.
В самом начале XIX столетия Павел I послал казаков завоевывать часть Британской империи – Индию. Казаки отправились в путь… Но тут Павел I скончался.
О времени Николая I Ерофеев писал книгу «Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских (1825–1852)»[145]. По мере работы он давал ее мне, главу за главой, спрашивая мое мнение. И меня поражала его титаническая работа. Он просмотрел 34 русских журнала того времени, вплоть до «Дамского журнала» и газеты «мод и новостей», которая называлась «Молва». Большинство из них – за многие годы. А уж изученным им запискам, дневникам и мемуарам того времени – несть числа.
Он стремился понять взгляды официальных лиц и оппозиционеров, представителей разных социальных слоев и общественных течений, путешественников. И тех, кто никогда не видел Англию своими глазами, но все же имел свое твердое мнение и с жаром его отстаивал.
Изучив все эти противоречивые суждения, он показал, как в течение этой четверти века в России усиливалось негативное отношение к Великобритании. Как понятие «Туманный Альбион» постепенно вытеснялось «дряхлым Альбионом» и превратилось в «коварный Альбион». Причины он видел в росте англо-русских политических противоречий, том непонимании Англии, ее традиций, ее общественно-политических институтов, которое бытовало и в официальных кругах России и во взглядах общественности.
В 1844 году Николай I решил взяться за устранение англо-русских разногласий и сам поехал в Англию с официальным визитом. Он вел переговоры с супругом королевы Виктории принцем Альбертом и с виднейшими политическими деятелями Англии: Пилем, Эбердином, Пальмерстоном.
«Впрочем, – пишет Ерофеев, – переговорами назвать их можно лишь условно: в сущности говорил один Николай I. Он вообще не умел слушать собеседника: атмосфера полного единовластия и придворного подобострастия приучила его только приказывать. Мнение собеседника его интересовало меньше всего. Поэтому его разговоры с английскими политиками обычно выливались в пространные монологи. Его задачей было как можно полнее изложить свои взгляды. В том, что собеседники их примут, он, видимо, не сомневался».
В конце октября 1853 года, уже буквально накануне Крымской войны, царь отправил письмо королеве Виктории с просьбой рассудить его спор с английскими министрами. «В этом акте проявилось полное непонимание английской политической системы <…>»
