Наша тайна - [95]

Дебора подумала о том, что они не смогут ждать, что им действительно нужно быстрое решение, что вмешательство прокурора только продлит мучения, но тут раздался стук. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Джон смог увидеть стучавшего. Колби встал.

— Сейчас вернусь, — сказал он и закрыл за собой дверь.

Дебора взяла Грейс за руку. Рука была ледяной. Дебора потерла ее своими ладонями.

— Что нам делать? — спросила девочка.

Дебора посмотрела на Грэга, который только пожал плечами.

— Идти к прокурору не самая удачная идея, да? — спросила Грейс.

Грэг подошел и тронул ее за плечо.

— Может, и нет. Все может оказаться так же просто, как и то, что Джон говорил о гражданском иске. Если теперь любое решение зависит от прокурора, обвинение в укрывательстве могут аннулировать и отклонить.

Дебора понимала: проблема состояла в том, что при вмешательстве прокурора совместное решение будет более строгим, именно для того, чтобы избежать разговоров об укрывательстве. Грэг тоже это знал. Она прочитала это в его глазах, когда он на нее посмотрел.

В наступившей тишине до них доносились приглушенные голоса снаружи. На этот раз Дебора услышала тиканье огромных часов на стене. Секунды казались бесконечными. Она уже готова была закричать, когда дверь наконец открылась.

Джон закрыл ее за собой и на минуту остановился. В руках он держал какие-то бумаги и казался ошеломленным.

— Что ж, — сказал Колби наконец. — Это уже что-то. — Он потер шею и посмотрел на них. — Похоже, Кельвин оставил записку.

Дебора бросила быстрый взгляд на Грейс и повернулась к Джону.

— Предсмертную записку?

Кивнув, начальник полиции положил перед ней небрежно сложенный втрое лист бумаги с аккуратным текстом. Сам встал рядом, скрестив руки на животе. В одной руке он все еще сжимал конверт.

Дебора развернула записку и с бешено бьющимся сердцем прочитала ее. Предсмертная записка была лаконичной, ничего не объясняла и была такой же загадочной, как и человек, написавший ее.

«Когда ты это получишь, меня уже не будет. Прости меня. Я так больше не могу. На каждую хорошую минуту приходится пять плохих. Я устал».

Эти слова были написаны тем же аккуратным почерком, который Дебора видела в рефератах Грейс по истории.

Чувствуя поднимающуюся волну смешанных чувств — чрезвычайное облегчение, глубокую грусть, удивление из-за того, как вовремя эта записка появилась, — она передала бумагу Грейс, которая прочитала ее одновременно с заглядывающим через плечо Грэгом.

— Откуда это у вас? — спросила Дебора у Джона.

— Том МакКенна только что принес. Он получил ее сегодня утром, — переслали из абонентского ящика в Сиэтле. — Джон передал ей конверт.

— Адресовано Тому.

— Да. На штампе дата следующего дня после аварии. Кельвин, должно быть, бросил его в почтовый ящик непосредственно перед своей пробежкой под дождем.

— Но Том живет в Кембридже, — заметила Дебора. — Зачем Кельвину отправлять это в Сиэтл, а не прямо Тому?

— Я спросил об этом Тома. Он сказал, что так работала мысль Кельвина. Он знал, что Том получит это письмо, потому что именно он станет его наследником.

Грэг забрал у Грейс письмо, выпрямился и перечитал еще раз, а Грейс в это время, широко распахнув глаза, обратилась к Деборе:

— Что это значит?

Дебора предоставила Джону возможность все объяснить.

— Это значит, — сказал он осторожно, — что тебе не в чем себя винить. Кельвин МакКенна намеренно бросился под вашу машину.

— Зная, что это наша машина?! — испуганно воскликнула девочка.

— Не думаю. Ему просто нужна была машина, а ваша как раз проезжала мимо.

— Но люди часто попадают под машины и не умирают. Откуда он знал, что умрет?

— Кельвин МакКенна принимал коумадин, — сказала Дебора. — Он понимал, что умрет от потери крови.

— Это ужасно! — закричала Грейс.

— Самоубийство всегда ужасно.

Джон забрал письмо у Грэга.

— Давайте я отдам это обратно. Нужно еще снять копию. Том хочет забрать оригинал, чтобы показать вдове Кельвина.

— Том все еще здесь? — спросила Дебора.

Джон кивнул и вышел. Дебора последовала за ним.

Она заметила Тома у входных дверей. Одинокая фигура, прямая спина и темные, полные боли, глаза.

— Мне так жаль, — прошептала Дебора, подойдя достаточно близко, чтобы никто не смог услышать. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она не осмелилась.

Его голос был тихим и напряженным, а губы практически не двигались.

— Что же, черт возьми, заставило его это сделать?

Дебора только теперь увидела, что Том кипит от злости.

— Отправить письмо в Сиэтл?

— Броситься под машину! Разве он не понимал, что человек, сидевший за рулем этой машины, пострадает? Вы могли врезаться в дерево и тоже погибнуть. И еще, почему же Кельвин все-таки отправил письмо в Сиэтл? Если бы он отправил его прямо ко мне, мы бы узнали об этом еще десять дней назад. Он был эгоистичным кретином.

— Он страдал.

— Тогда зачем посылать записку, которая вообще ничего не объясняет? Что мне теперь говорить его жене? — Том быстро и сердито вздохнул. — Знаешь, может, он нашел смысл своей жизни, если мог справляться с жалостью к себе достаточно долго для того, чтобы увидеть, что хорошего у него было.

И тогда Дебора прикоснулась к его руке. Она не смогла удержаться от этого жеста, как не смогла удержаться и не поехать к нему в субботу.