Наша тайна - [42]

— Я это почувствовал. Поэтому и позвонил.

Ей послышалась искренность в его голосе. Или он был прекрасным актером, или слух ее не обманывал. Чтобы убедиться, что это действительно так, Дебора решила услышать больше.

— Как дела у Селены?

— Не знаю. Я с ней сегодня не разговаривал.

— О! — удивленно произнесла Дебора. — А разве вы остановились не у нее?

— Слава Богу, нет. Я живу в Кембридже.

— Кембридж. — Это было неожиданно. Она думала, что Том живет в другом штате и приехал сюда на похороны. Из Кембриджа сюда удобно добираться. Но было еще это «Слава Богу, нет», которое говорило о не очень теплых отношениях с невесткой. Дебору больше интересовали его отношения с братом.

— А вы не часто виделись с Кельвином?

— Если бы мы виделись, я бы знал больше о его здоровье, — резко ответил Том. — Если бы я знал больше о его здоровье, то смог бы предупредить врачей. При условии, что Селена позвонила бы мне раньше. Она бы так и сделала, если бы мы с Кельвином были дружны. Как грустно, когда два брата ничего не знают о жизни друг друга!

Деборе стало его жалко:

— Такое случается намного чаще, чем кажется.

— Но разве от этого становится менее грустно?

— Нет.

Последовало короткое молчание и тихое:

— Спасибо.

— За что?

— За честность. Легче обманывать себя, чем говорить правду. Я готов поспорить, что дома вы так же прямолинейны.

Она смутилась.

— Зачем вы это говорите?

— Вы кажетесь честным человеком.

Какая ирония! Деборе вдруг пришло в голову, что, вполне возможно, ее просто заманивают в ловушку.

— Быть прямолинейной и быть честной — не одно и то же. Прямолинейность может причинить боль. Я пытаюсь быть честной, не причиняя боли.

— Говорите то, что думаете.

Снова ирония.

— Обычно да.

— А когда нет?

Она глубоко вдохнула.

— Когда честность может предать доверие. — Дебора подумала об утреннем разговоре с Грейс. — Моя дочь рассказывает мне о своих друзьях, и это мне приходится держать при себе.

— Что-то серьезное?

— Иногда. Это бывает сложно. Если бы Грейс сказала мне, что кто-то из ее друзей собирается вскрыть себе вены, мне было бы трудно ничего не предпринимать. Нанесение себе увечий — это крик о помощи.

— Разве Грейс этого не поняла бы?

— Надеюсь, поняла. Она, возможно, не захочет знать подробности, например, кому я позвонила. Но ей скорее всего станет легче, если я разделю с ней ответственность.

— Потому что она вам доверяет. А вы кому доверяете? С кем разделяете ответственность?

— С папой, когда дело касается работы.

— А дома?

— Иногда с сестрой. Чаще сама с собой.

— А ваш бывший муж занимается детьми?

«Конечно, — хотела сказать Дебора. — Он им все время звонит». Так было бы менее унизительно для нее. Но ведь речь шла о лжи.

— Не очень активно, — сказала она, стараясь, чтобы голос не изменился. — Он живет другой жизнью.

— Но у него все еще есть двое детей.

— Он полагает, что я в состоянии справиться самостоятельно.

— И вас это устраивает?

— Нет, конечно! — взорвалась Дебора. — Всю жизнь люди считают, что я могу справиться самостоятельно, и обязанностей у меня все больше и больше. Бывают моменты, когда ответственность вызывает у меня отвращение! — И тут она заметила, что в дверях ее кабинета стоит Хол. — Кстати об ответственности. Мне пора. Можно, э-э, оставить вам номер моего мобильного? — спросила она.

— Пожалуйста. — И через несколько секунд она услышала: — Записал.

— Вы сообщите мне, если что-то узнаете?

— Конечно.

Делая вид, что она разговаривает вовсе не с человеком, который может вызвать ее в суд за убийство своего брата, Дебора повесила трубку и встретилась взглядом с Холом. У него был мрачный вид. Ее охватило нехорошее предчувствие.

— Ты разговаривал с Джоном?

— Давно, — ответил он. — Новостей нет. Я думал, что смогу тебе что-то сообщить. Благодаря гриппу, возможно, понадобится еще неделя. В лаборатории не хватает людей для расшифровки данных.

Дебора расстроилась. Она все время говорила себе, что Грейс ничего не нарушила, но не могла успокоиться, пока окружная полиция этого не подтвердит.

— А если бы речь шла о том, что пьяный водитель въехал в толпу и сбил пять человек? Болезнь так же задержала бы отчет и позволила преступнику разъезжать по дороге?

— Нет. Преступник был бы в тюрьме. Это совсем другое. Есть свои приоритеты. Твое дело не очень срочное.

— Хорошо им говорить, — сухо произнесла Дебора. — Ведь это я нахожусь в подвешенном состоянии. Ты же, наоборот, выглядишь так, словно только что из спа-салона.

Волосы Хола были влажными и причесанными, а щеки слегка покраснели.

— Не из спа-салона, — сказал он, — а с рэкетбольного корта.

Обеспокоенный голос Карен эхом отозвался в ушах Деборы.

— Где это?

— В спортзале в Бостоне, — ухмыльнулся Хол. — Недалеко от здания суда.

— Не знала, что ты играешь в рэкетбол.

— Я не играю. Но несколько моих друзей серьезно этим увлекаются. Я попробовал, чтобы понять, то ли это, что мне нужно.

— И? — спросила она, думая, что спортзал в Бостоне обеспечивает долгосрочное прикрытие.

— Может быть, — ответил Хол. Похоже, он был приятно удивлен. — Я имею в виду, я никогда так не потел. Как кардиотренировка это просто отлично. А ты что думаешь? Следует мне этим заниматься?