Наша Рыбка - [13]

Вот, нашел кое-что в своем блоге. Написал это восьмого ноября, словно чувствуя, что седьмое для меня еще не закончилось и не закончится еще очень долго:

«Я думал, что ее светлыми волосами можно любоваться вечно, что надо быть слепым, чтобы не замечать их красоты. Я думал, что, несмотря ни на какие бури в наших отношениях, несмотря на стремительно исчезавшие дни, я никогда не перестану желать прикоснуться к ней. Я думал, что детский, всегда немного удивленный взгляд, такой же, как у нее, должен быть у каждой девушки, чтобы она могла вызвать во мне симпатию. Я думал, что только ее голос способен заставить мое сердце сжиматься и вздрагивать.

Но сегодня я видел много девушек, которые были во много раз красивее нее. Оказалось, что очень у многих из них длинные светлые волосы. Оказалось, что даже издалека можно почувствовать фруктовый запах их кожи. И та, которую я вчера целовал, смотрела колко, внимательно, совсем по-взрослому. От нее пахло по-чужому. Она наблюдала за нами из-под полуприкрытых век, будто это мы были частью какого-то ее эксперимента, а не она – нашего. Я видел, как блестели в темноте ее глаза… один синий, другой карий.

Она исчезла внезапно, как только включился электрический свет. Я ушел вслед за ней, но не смог ее нагнать – ее нигде не было. Петя был молчалив и растерян, и вид у него был такой, будто только что он, как и я, вдруг почувствовал себя грязно, словно совершил гадкое преступление. Не знаю, прав ли я, но мне кажется, что больше он никогда не предложит мне поучаствовать в подобном. Вчера что-то в нем изменилось. Что-то во мне изменилось».

Я был уверен, что завтра в универе попрошу у Пети номер Ярославны.

Когда же я его увидел, то отчего-то передумал. Точнее, не передумал, а решил сделать это попозже, когда найду подходящее объяснение. До вечера оно так и не пришло мне в голову.

Я наблюдал за Петей: он вел себя обычно, раздражал меня своими спорами с преподавателем международного права; несколько раз сказал, что с превеликим удовольствием не стал бы звать на свой день рождения Вадика, но тот заявится в любом случае.

– Празднуешь в это воскресенье? – уточнил я.

– Ну да, а когда еще? Хорошо, бабушки еще не будет, так что можно всем ко мне.

– Ты снова будешь трястись за квартиру.

– Да что они, в конце концов… не поломают же мебель?

– Ну, Вадик разобьет как минимум пять стаканов, – улыбнулся я и вдруг вспомнил свой недавний сон. – Кстати, мне тут снилось, что я реву.

– Что? Из-за чего? – оживился он.

– Из-за чего? Не помню. Да какая разница.

– А мне снилось, что я женщина!

– Черт, заканчивай!

– Нет, подожди! – перебил Воронцов. – Это были бессвязные эпизоды из ее жизни, а в конце я, то есть она разбилась на машине.

– Господи, да ты придумываешь!

На следующий день я снова планировал обзавестись Ясниным номером… так… на всякий случай. Нет, я тогда не собирался ей звонить. Просто мне хотелось, чтобы он был записан в моем мобильнике.

Но почему-то опять не смог узнать его у Пети. Тот, казалось, напрочь забыл об этой девушке, и я не стал ему напоминать.

– Может, это и не ее номер? – убеждал я себя. – Может, она выдумала номер просто чтобы отвязаться от нас?

Это могло быть правдой.

В субботу мне позвонила Иришка и предложила встретиться, «чтобы обсудить подарок для Пети».

«Тебя он тоже пригласил?!» – чуть не вырвалось у меня, но я промолчал, вспомнив, что в этой компании никого приглашать не было надобности, – все приходили сами.

Конечно, написав замечательной глубины пост про Иришку, на встречу я все равно согласился. Иногда наши собственные поступки кажутся нам такими тупыми, если смотреть на них сквозь пелену прошедшего времени.

Мне было интересно, что на самом деле хотела от меня моя бывшая. Я расстался с ней как-то постепенно, просто перестав звонить и требовать от нее внимания. Мы встретились в итальянском ресторане, где мне пришлось, естественно, оплатить все ее предпочтения.

– Подарим Воронцову деньги, – сказал я без энтузиазма. – Ему они сейчас очень нужны.

– Это же прозаично!

– Они ему очень нужны, – повторил я.

– Всем нужны деньги. Но подарок на день рождения…

– Нет, они ему так нужны, что он обрадуется им даже в свой день рождения.

– Почему ты так грубо разговариваешь? – обиженно спросила Иришка. – Злишься на меня? Ты прекрасно знаешь, что это ты виноват в том, что все разрушено.

– Я?..

– Ты… И Дроздова… это ужасно. Ты хоть знаешь, как мне было больно?

У меня даже слов не нашлось, чтобы ответить.

– Ты очень изменился, – выдавила она.

Короче говоря, мы сошлись на деньгах; Ире я предложил купить что-нибудь Пете лично от нее.

– Скажи, значит, ты меня больше не любишь? – спросила она притворно безразлично и таинственно одновременно.

– Зачем ты спрашиваешь?

– Какая разница? Скажи, Игорь.

– Я не хочу говорить о своих чувствах.

– Значит, «нет»…

– Ну, если для тебя это значит «нет», то пожалуйста.

– Тогда ответь нормально! – Она стала злиться.

– Я больше года говорил, что люблю тебя. Говорил по сто раз в день. Думаешь, легко теперь сказать «я тебя не люблю»?

Не помню, чем закончился тот спор. Правда, оказалось непросто вычеркнуть Иришку из своей жизни, тем более что у нее вдруг снова проснулся ко мне интерес. Это и раньше случалось: когда я уставал от ее пренебрежения, я становился холоднее и скрытнее, тогда она бежала ко мне со всех ног.