Наша лучшая зима - [15]

— Ваша мама едет сюда, — тихо сказала им Ди‑Эй. Никто не ответил. Джули просто достала еще один бокал, а Дарби налила вина. Они так и молчали, пока не распахнулась задняя дверь и в кухню не влетела Калли, на ходу стягивая кашемировое пальто и перчатки. Она сразу рухнула на стул и протянула руку за бокалом.

— Что происходит и что я пропустила?

Глядя на Калли, Ди‑Эй недоумевала, как эта женщина могла называть себя старой и толстой. Да, она не была тростинкой и в свои сорок восемь не выглядела на тридцать, но все же она была одной из самых привлекательных женщин, каких только видела Ди‑Эй.

Ее собственная мать была общепризнанной красавицей, безупречно стильной и ухоженной, но Калли очаровывала другим — теплотой, харизмой и природным обаянием.

Неудивительно, что, по слухам, с ней флиртует сам Кофейный Мачо.

Три пары глаз нетерпеливо уставились на Ди‑Эй. Она глубоко вздохнула.

— Я скрыла от вас одно очень важное событие в моей жизни.

Так. Еще один вдох.

— В начале года я забеременела от Мэтта. У меня был выкидыш.

Калли охнула.

— Детка, мне так жаль.

— Я прошу прощения, что не сказала вам об этом. Я должна была.

Еще один вдох.

— Я вчера говорила, что не хотела ранить Дарби…

Дарби порывалась что‑то сказать, но Ди‑Эй жестом попросила ее помолчать.

— Но я понимаю, что с моей стороны это только отговорка. Просто мне легче держать какие‑то вещи при себе, тогда я могу их не замечать. Я не умею… рассказывать о себе. И дружить, наверное, тоже не умею…

Тут все трое попытались что‑то сказать, но Ди‑Эй опять подняла руку.

— Не умею, но буду очень стараться. Отчасти ради вас…

Джули вскинула бровь:

— Только отчасти?

— А также потому, что мы с Мэттом решили попробовать стать друзьями.

— Друзьями с Мэттом? — удивилась Дарби.

— Это было взаимное решение, — сказала Ди‑Эй, с вызовом глядя на них. — После того, что произошло в прошлом году, наши отношения не могли быть прежними. Но мы подумали, что они могут быть… новыми.

— Невозможно дружить с бывшим любовником! Но идея кажется любопытной, — рассмеялась Джули, потом серьезно добавила: — Мы поговорим о нем позже (кстати, он нереально сексуальный, даже сексуальнее, чем я думала), но сначала я должна сказать вам одну вещь. Ди‑Эй, ты самая независимая женщина, которую мы знаем, и это о чем‑то говорит, потому что мы и сами очень независимые. Мы знаем, как ты нам предана. Ты горы ради нас свернешь, даже если мы тебя об этом и не просили. Ты умеешь отдавать, но пришло время научиться и получать тоже. Мы знаем, что тебе трудно делиться своими переживаниями, но ты не должна отгораживаться от нас, особенно когда тебе тяжело. Мы знаем, что ты считаешь, что должна справляться со всем сама и в одиночку, но давай покончим с этим, прямо здесь и сейчас. По поводу вчерашнего ультиматума — забудь. Мы просто злились на тебя и хотели привлечь твое внимание. Мы никогда‑никогда тебя не бросим, надеемся, ты это знаешь.

Глаза Калли сузились.

— Вы что, поставили ей какой‑то ультиматум? Вы грозились бросить ее?!

Джули и Дарби заерзали на своих стульях.

— Дарби ведь объяснила: мы злились на нее, — сказала Джули.

Глаза Калли оставались холодными.

— Проблема близких отношений в том, что тот, кто знает тебя лучше всего, лучше всего знает и твои уязвимые места. Очень гадко с вашей стороны было использовать это против Ди‑Эй. Я очень разочарована!

Ди‑Эй мечтала провалиться сквозь землю. Когда она затевала этот разговор, то меньше всего хотела столкнуть Калли с дочерьми. Вот что выходит, когда она пытается поговорить с кем‑то по душам.

— Мама, Ди‑Эй знает, что мы пытались… — запротестовала Дарби.

— Довести ее до истерики? — не унималась Калли. — У нее отец ушел в канун Рождества! И Фенелла всегда угрожала сделать то же самое!

Дарби вскочила со стула и кинулась Ди‑Эй на шею.

— Прости, милая, я не подумала!

Ди‑Эй душили слезы, но она погладила Дарби по руке, другой обняла Джули.

— Все хорошо, девочки. Вы были правы. Я должна была вам довериться.

— Ты могла им довериться, — поправила ее Калли. — Хорошо, что ты это понимаешь.

Ди‑Эй кивнула. Она знала, как ей повезло, что в ее жизни были такие удивительные женщины, всегда готовые встать на ее сторону. Но у нее по‑прежнему не было слов, чтобы выразить это.

— Я люблю вас, — выговорила она дрожащим голосом. — Люблю вас всех. Но, может быть, вы не будете заставлять меня принимать участие во всей этой рождественской ерунде?

— Будем! — хором сказали Калли, Джули и Дарби. Ну и ладно. Оно того стоило.

Джули снова наполнила бокалы, и они чокнулись.

— Могу я сказать правду? — спросила Дарби.

— А ты что, можешь сказать неправду? — привычно съязвила Джули.

Но Дарби продолжала, обращаясь к Ди‑Эй:

— Стала бы я завидовать, узнав, что ты беременна? Да, конечно. Было бы мне больно? Да, возможно. И я думаю, это нормально. Это всего лишь мои эмоции, с этим я разберусь. Я знаю, что когда‑нибудь у вас обеих будут дети. И я рада быть рядом с вами, рядом с ними. Я хотела бы принимать участие в их жизни. Пожалуйста, позвольте мне это. Не вычеркивайте меня.

Ди‑Эй одной рукой утирала слезы Дарби, другой — свои.

Дверь открылась, вошел Леви. Он остановился, посмотрел на четырех плачущих женщин, взял со стола пачку салфеток. Он вырос среди женщин, среди их слез. Поэтому он молча брал их за подбородок и вытирал слезы. Потом выкинул мокрые салфетки и сказал: