— Чи воне ревизор какой, чи шо воно таке?
— Никакой я не ревизор, — сердито ответил Вася. — Я художник.
— Тогда вы, мабудь, пришли помочь нашей Валентине Семеновне? — сказал веселый рабочий и кивнул на девушку.
— Нет, — наперебой заговорили ребята, — мы редколлегия! Мы пришли помочь вам выпустить стенгазету! Экстренную!
— Стенгазету, да еще экстренную. Помощь серьезная, — сказал рабочий. — Значит, среди вас и редактор есть?
— Я редактор, — сказал Толя.
— Очень хорошо, — и один из рабочих протянул ему листок бумаги. — Вот у меня заметка, давно для газеты припасена.
Толя взял листок и вслух прочел:
— «Почему задерживают порожняк?»
Члены редколлегии промолчали. Каждый подумал: что это такое за порожняк? Редактор тоже промолчал и убрал листок в карман ватника.
Как выяснилось, девушка в меховой жакетке была художницей и руководила укладкой мозаичного пола. В руках у нее был рисунок орнамента, по которому она наблюдала, чтобы пол укладывали правильно и не путали бы его рисунка.
Мимо ребят проходили рабочие, и когда они узнавали, что это пришли пионеры, редколлегия, они будут оформлять экстренный номер стенгазеты, рабочие останавливались, расспрашивали ребят, из какой они школы, нравится ли им на стройке.
Когда ребята собрались идти дальше, разыскивать Харламова, рабочий, который назвал Васю ревизором, отыскал где-то старую газету и выложил ею дно Васиного шлема. Шлем сразу перестал наползать на глаза. После этого рабочий и Вася расстались друзьями.
Харламов ребятам обрадовался, сказал, что они подоспели очень кстати, и передал им много заметок. Друзья мельком взглянули на заголовки: «Отличный арматурщик Аким Журавлев», «По какой причине текут зонты».
«Кто такой арматурщик? Где и какие это протекают зонты?» — в страхе подумали ребята.
Шувалов по растерянным лицам ребят догадался, в чем дело, и сказал:
— Идите сюда в сторонку, чтобы не мешать, и я вам растолкую, что к чему.
Шувалов подвел ребят к куче песку, разгладил ее ладонью, подобрал с пола скребок и начал им рисовать на песке и объяснять:
— Это, значит, будет все земля. В ней прорыли тоннель и выложили его чугуном для крепости. Но может случиться, что где-нибудь в щелочку проникнет вода. В тоннеле это не страшно: ее тут же откачают насосы. А вот если вода просочится на станциях, там опасно: намокнет потолок и обвалится. Чтобы этого не случилось, на станции вслед за чугунной оболочкой прокладывается непроницаемый для воды слой, и называется он поэтому зонт. — И Шувалов вписал в окружность полукруг. — А все это вместе составляет арматуру.
— Поэтому арматурщики, — догадался Вася.
— Верно. А к зонту крепится уже облицовка.
— Так мы этот зонт видели, — сказали ребята. — С усиками он.
— Правильно. К этим усикам крепится отделка. — И Шувалов вписал еще один полукруг. — Ну, ребята, рассказал бы вам и еще что-нибудь, да нужно работать.
Когда ребята вернулись из шахты в раздевалку, они приняли душ и переоделись. После душа, посвежевшие и радостные, пришли они в кабинет парторга.
— Ну что, горнисты, понравилось у нас? — спросил Иван Федотович.
— Понравилось!
— Мы и зонт видели!
— И тюбинги!
— Молодцы. Везде поспели. А заметок много собрали?
— Много!
— Ну, я тоже времени не терял и написал вам передовую статью, так что можете приступать к газете.
— А где нам приступать? — спросил Толя.
— Где? — призадумался было Иван Федотович. — А здесь и приступайте. У меня в кабинете. Сейчас придет член нашей редколлегии Валентина Семеновна, она вам поможет. — Он встал из-за стола, подошел к шкафу и вынул из него большой лист бумаги. — Получайте.
— Эх, — вздохнул Гафур, — а краски-то мы и не захватили!
— Найдем, — сказал Иван Федотович и тут же протянул Гафуру коробку с красками.
Гафур осмотрел краски.
— Жаль, что не медовые.
Иван Федотович достал еще пузырек с зеленой тушью и плакатные перья.
— А линейку? — забеспокоился Толя.
— И линейка есть и еще вот что-то такое, — сказал Иван Федотович, разглядывая пробирку с чем-то желтым.
— Это бронзовый порошок, — догадался Леня.
— Ну вот, даже бронзовый порошок.
— А кисточки? — спросил Вася.
Парторг вынул из шкафчика стаканчик с кисточками.
Вася поглядел на них, потрогал и с видом знатока сказал:
— Из белки.
— Из белки? А ты откуда знаешь? — удивился Иван Федотович.
— Мягкие очень. Если бы знал, я свои захватил, колонковые.
— Колонковые? — пуще прежнего удивился Иван Федотович.
Зазвонил телефон. Иван Федотович снял трубку.
— Слушаю. Какой порожняк? Значит, ты и виноват и в стенгазете следует о тебе написать. Погоди, сейчас узнаю. — Парторг обратился к ребятам: — У вас там в редакционном портфеле есть заметка о порожняке?
— Есть, — ответил Толя.
— Уже есть, — сказал в трубку Иван Федотович. — Позволь, я не хозяин. Тут, дорогой мой, целый редсовет. Пионеры, да. Краски забраковали: говорят, не на меду. Кисточки им подавай колонковые. Ну ладно. А насчет порожняка тебя следует поругать. Так-то. — И парторг повесил трубку.
Толя не утерпел и спросил у Ивана Федотовича про порожняк: что это такое?
— А это пустые вагонетки, порожние, — ответил парторг.
Потом Иван Федотович попросил показать ему все заметки, взял карандаш и начал их читать, кое-что в них поправляя.
