Наша игра - [51]

Во время Катастрофы Новгород в основном уцелел. Пострадал сильно, но уцелел как город. Сыграло свою роль то, что здесь сходятся две крупные реки и можно отрезать от города огромные куски территории водой и не спеша зачистить. Снайперы на высотках – они немало зомбаков сумели зачистить. Ну и люди, конечно. Там, где выжили, там это всегда зависело от людей. Нашлись люди – выжили. Нет…

Так вот.

Нижний был всегда силен рекой. Рекой и торгом. Три года прошло со времени Катастрофы – а тут была жизнь. На реке – густо, один к одному стояли дебаркадеры. Это торговые дома. Они образовались как-то сами собой, хочешь купить-продать – тебе сюда. Или за торг плати. А за торг платить дорого, может себе позволить только тот, кто что-то ценное продает. Водку, например, настоящую. Стволы.

Порядки тут были свои. Не блатные и не людские, а так. Среднее. Была Дума – из крупных домов. Купеческих. Кто на общее благо вносил, тот и в Думу своего человека направлял. И был блаткомитет. Там, на Севере и Востоке зон много, у них свои порядки. Орган власти им какой-то нужен, но блатным в Думе делать нечего.

Власть делилась по факту. Блатные своим торговали, у них места были – кстати, в некоторых зонах нормально жить стали, как приперло – перековались. Кто с воровского пути не свернул – воровал, но попадешься – накажут. Причем по-настоящему. За что – на пострадавшего горбатить заставят или на общее благо. За что – к стенке.

Прокурора теперь нет, кони двинул.

Вася Бура, старый законник, принял Француза хорошо, стол накрыл. На столе – рыба, картошка… всего много. Водка есть…

– Водку мы привезли, – сказал Француз, – я вам по-братски пару ящиков подгоню.

Вор степенно кивнул.

– За братский подгон благодарим…

Сели за стол, покушали. Вор ел не торопясь, пользуясь приборами как положено. Подавая пример.

Закончив с едой, Француз понял, что теперь и говорить можно.

– Мы от Сканделя. Знаете такого?

Бура кивнул.

– Авторитетный вор.

– Мы сейчас на себя реализацию с Удмуртии взяли.

…

– По пути нас не встретили, и сейчас как на лохов смотрят, дерут по три шкуры. Так разве можно?

– Беспредела много, – кивнул вор.

– Вот я и хочу спросить, с кем перетереть? Может, долю внести надо?

– Ну, долю в общак по-любому надо, если вором себя считаешь.

Зон больше не было, но в общак собирали. Правда, не со всех.

– Не вопрос. Блаткомитет за меня впишется?

– А ты что, тут уже стрелки ставил?

– Да не, не успел пока. Но тут расклады не людские. За место содрали вдвое.

Вор пожал плечами.

– Это тема не наша, торговая.

– Не, а чо, мы их не держим?

Вор зло улыбнулся, показав фарфоровые зубы.

– У них танки. Сдержишь?

– Не, а как так? С нас на каждом шагу две цены берут. Так можно – нет?

Вор пожал плечами.

– Не торгуй. Или цену такую поставь, чтобы отбить.

– Не, а в чем тогда за нас братва впрягается, я не понял.

Вор отпил чая, пожамкал губами.

– Смотрю я, ты совсем еще зеленый. Апельсин, одним словом.

Это было оскорблением.

– В делах торговых наши регалки не танцуют. Там ты – никто. Авторитет надо с нуля зарабатывать. Тем помог да с этим договорился – глядишь, и в авторитете стал. Место тебе получше выделят и подешевле.

– Но мы от завода, у них место было!

– У них. А не у тебя. Не понял?

…

– Здесь каждый за себя отвечает.

Француз какое-то время сидел молча. Обтекал. Потом молча встал из-за стола.

Чуть выше Нижнего есть Горьковское водохранилище, названное так в честь писателя Горького – раньше так и город назывался. Это, считай, целое море. Там есть несколько крутых мест, но самое крутое называется Чкаловская затока. Там даже вертолетная площадка есть.

По затокам стоят дачи. На воде. Сейчас все крутые – бросили свои коттеджи и переселились на воду, потому что на воде не достанут ни монстры, ни зомби. В Нижнем еще до Катастрофы была такая фирма «Минибот» – они дачи такие делали, до двухсот квадратов на понтонах, и еще всякое, от буксиров до переоборудования барж в дискотеки и торгово-деловые центры на воде. Тогда это шло ни шатко ни валко, сейчас – в три смены работали. На воде вырастали целые поселки, города, с гостиницами, саунами, деловыми центрами и прочим. Особенно много их в Горьковском стояло.

Вот к одному такому деловому центру вместимостью на четыреста персон и с саунами подрулил катер. В нем были представители московских. Встречали их вежливо, но без особого доверия, сказали оружие у себя оставить и без оружия идти. Пришлось подчиниться, а то разговор недолгий, бульк – и в воду…

Московские в сопровождении сявок, которые тут администраторами назывались, прошли на вторую палубу, где их уже ждал местный блаткомитет. Который назывался «совет директоров ЗАО „Канавинский рынок“».

Так приличнее.

– Вечер в хату, – сказал, заходя, представитель московских.

– Жизнь ворам, – ответствовал кто-то из канавинских.

Зашли. Расселись. Официантки обнесли напитками.

– Со всем уважением, – начал представитель московских, – мы бы хотели поднять вопрос по торгу.

– А какой вопрос по торгу?

– Наши пришли на торг с Ижевска, их встретили как чужих, с места согнали. Это разве дело? Мы с вами хоть и не в деснах, но нормальные отношения поддерживаем. Что это за дела такие делаются?