Наша фантастика, 2001 № 03 - [9]
Я отказался от мысли перещелкать их поодиночке (кроме, конечно, пузатой красавицы). Что мне оставалось? Лишь терпеливо ждать.
И я вынужден был далеко за полумеркоть[3] слушать этих грязных свиней, сожравших Барина, — их тоскливый вой вперемежку с веселой похабщиной, от которой все равно разило тоской и, как ни странно, намерением выстоять несмотря ни на что. Это были не просто песни. Каждая звучала как приговор без жалости и пощады, даже опусы типа «Мужчины писают стоя» или «Резиновая мама». Да, тяжелой будет теперешняя охота!..
Бродяги выли:
Потом мои чрезвычайно чувствительные ноздри учуяли едва уловимый аромат жареного, плывший над заводом. Ну и пытка! И все же мне нравилось прикосновение сотен раскаленных жал к моим нервам. Мне нравилась боль. В ней было что-то великолепное. Закрывая глаза, я видел свет, исходивший из головы Распятого в те часы, когда он страдал на Холме. Этот слабый свет доходил до меня сквозь тысячелетия…
Перевалив через апогей, страдание стало изысканнейшим наслаждением. А потом я сам ощутил зверский голод.
Под конец я подключился к мышке, чтобы проверить, на месте ли мой драгоценный товар. Вообще-то дневные бродяги обычно предпочитают пересидеть ночь в какой-нибудь конуре, но кто знает, что в голове у бабы на девятом месяце?
Нет, она никуда не делась. Подвыпившие дульцы ублажали ее слух хриплым вокалом. Они выли очередную песенку. Дрожь пробирала от этого мрачного хора. Фанатики. Такие не сдадутся…
Ну, это уж слишком! Они будто издевались надо мной. Вернее, не они, а слепой случай. Впрочем, подмечено точно: от ночника ничто не спасет. Тем более дурацкие амулеты. Кажется, молва превратила нас в подобие пугал, в почти фольклорный элемент, в детскую страшилку. Это значит, что до конца никто не верит в магию ночников. Придется сделать все возможное, чтобы опровергнуть несправедливое мнение…
Брюхатая не подпевала. Она сидела, откинувшись в полудреме на свой вещевой мешок, и блаженно улыбалась. Наверное, ей казалось, что у нее давно не было такой приятной и спокойной ночи в подходящей компании. Но на бедрах у нее лежали пистолеты. Ничего, милашка, отдыхай пока; сегодня я тебя не разочарую…
И только перед рассветом бродяги угомонились, а я сумел недолго покемарить.
Проснулась я с первыми лучами солнца. Кости и ушибы ныли сильнее, чем вчера. И между ног все еще текло. Ну да ладно, мне не привыкать… Смотрела я на малышню спящую, на лица их, невинные и доверчивые, и думала: до чего ж они беззащитные, слабые, к жизни этой чертовой неприспособленные! А ведь все мы когда-то такими были — и я, и Ванька, и прочая падаль. Что ж из этих-то получится, вернее, из тех, которые выживут? Из кого — бродяги, из кого — оседлые. А из кого-то зверье бандитское выйдет, но сейчас никаких признаков не разглядишь. Где ж она, звериная эта суть, сейчас прячется? Внутри она сидит или потом в спящего человека исподтишка вползает, будто гадюка в ухо, и мозги ядом отравляет?
Что толку думать об этом! Решила я лучше вещи мертвеца рассмотреть. Книжка оказалась потрепанной, засаленной, с крестом на черной обложке. Библия то есть. Папашка мне когда-то про книжку такую рассказывал. Полистала я ее и захлопнула. Не было настроения напрягаться. Почитаем на досуге, хотя меня сразу обломало то, что имен там странных и ненашенских много и мути всякой про оседлых говнюков. Само собой, те страницы, которые не понравятся, можно вырвать и по прямому назначению использовать. Хоть на самокрутки пустить, хоть еще куда-нибудь. Бумага тонкая, хорошая…
Открыла корочки — в них тоже крест намалеван, мужик с кольцами вокруг головы, а ниже вообще чушь написана. «Приют Святого Андрея», что ли. И должность хмыря убитого — «Наставник». В самом низу малюсенькими буковками: «Спаси и сохрани!» Я так поняла, что это вроде девиза или наказа. Как же, сейчас! Спасет и сохранит! И куда эти наставники-чистоплюи без стволов и клинков лезут? На путь истинный наставлять? Да тут вдоль любого шоссе столько засад понатыкано, что на танке с трудом прорвешься! И где он, этот путь истинный?! Эх вы, импотенты безмозглые… Сидели бы в своих приютах, как суслики в норах, и носа наружу не высовывали. Чтоб нос не отстрелили…
Разбудила я выводок и подождала, пока они все в коридорчике за углом оправились. Потом построила и тем же порядком отвела к автобусу. Решила с утра не жрать — будем запасы экономить. Неизвестно, когда теперь смогу еду добыть. Двенадцать ртов, это же надо! На кой хрен такой хомут себе на шею повесила, до сих пор не пойму!
Прежде чем трогаться, открыла бензобак и веточкой обструганной уровень бензина замерила. Километров на сто хватит, а дальше… По правде говоря, на «дальше» я не рассчитывала. Это был бы уже оптимизм. Вернее, кретинизм.
В Японии царит Эпоха Воюющих Провинций. Все сражаются со всеми, горят крепости и монастыри, вороны пируют на полях боев. Монах-воин Кэннё, настоятель обители Хонган-дзи, не может больше видеть этот ужас. Он просит будду Амиду сделать что-нибудь, что прекратило бы кровопролитие, и милосердный будда является монаху. Дар будды изменит всю дальнейшую историю окрестных земель, превратив Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Вскоре правительство Чистой Земли учредит службу Карпа-и-Дракона, в обязанности которой войдут разбирательства по особым делам, связанным с даром будды.
Кто не слышал о знаменитом монастыре Шаолинь, колыбели воинских искусств? Сам император благоволит к бритоголовым монахам – воинам в шафрановых рясах, чьи руки с выжженными на них изображениями тигра и дракона неотвратимо творят политику Поднебесной империи. Но странные вещи случаются иногда в этом суетном мире Желтой пыли…Китай XV века предстает в книге ярким, живым и предельно реалистичным. Умело сочетая традиции плутовской новеллы с приемами современной прозы, тонкую иронию и высокую трагедию, динамичный сюжет в духе «Путешествия на Запад» – с оригинальными философскими идеями, авторы добиваются того, что вращение Колеса Кармы предстает перед читателем в абсолютно новом свете.
Миф о подвигах Геракла известен всем с малолетства. Но не все знают, что на юном Геракле пересеклись интересы Олимпийской Семьи, свергнутых в Тартар титанов, таинственных Павших, а также многих людей - в результате чего будущий герой и его брат Ификл с детства стали заложниками чужих интриг. И уже, конечно, никто не слышал о зловещих приступах безумия, которым подвержен Великий Геракл, об алтарях Одержимых Тартаром, на которых дымится кровь человеческих жертв, и о смертельно опасной тайне, которую земной отец Геракла Амфитрион, внук Персея, вынужден хранить до самой смерти и даже после нее.Содержание:Андрей Валентинов.
Силы Света и силы Тьмы еще не завершили своего многовекового противостояния.Лунный Червь еще не проглотил солнце. Орды кочевников еще не атаковали хрустальные города Междумирья. Еще не повержен Черный Владыка. Еще живы все участники последнего похода против Зла — благородные рыцари и светлые эльфы, могущественные волшебники и неустрашимые кентавры, отважные гномы и мудрые грифоны. Решающая битва еще не началась…Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, в своих новых про — изведениях открывают перед читателем масштабную картину непрекращающейся магической борьбы Добра и Зла — как в причудливых иномирьях, так и в привычной для нас повседневности.
Закон будды Амиды превратил Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Отныне убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден – самурай из Акаямы, дознаватель службы Карпа-и-Дракона – расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений, уже известных читателю по роману «Карп и дракон». Но даже смерть не может укротить человека, чья душа горит в огне страстей. И теперь уже не карп поднимается по водопаду, становясь драконом, а дракон спускается с небес, чтобы стать карпом.
Беглые сталкеры Комбат и Тополь исходили Зону вдоль и поперек. Но и между ними пробежала кошка. Тополь подался в военные сталкеры и служит на Речном Кордоне – опаснейшем уровне Зоны, который протянулся вдоль нового русла Припяти. Ну а Комбат по-прежнему на вольных хлебах, добывает хабар в одиночку… За ценным хабаром Комбат готов идти куда угодно, даже к Монолиту, но в одном уверен твердо: никогда и ни за что не сунется он за Янтарное озеро. Однако иногда Судьба делает такие предложения, от которых нельзя отказаться.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
Альманах «Наша фантастика» — это издание для всех, призванное стимулировать развитие отечественной фантастики и открытие новых имен. Разнообразие фантастических жанров, проза, публицистика, критика — все, что имеет отношение к fiction и fantasy: научная, космическая, боевая, остросюжетная фантастика, классическая фэнтези, киберпанк, остросюжетная психологическая мистика, альтернативная история, антиутопии, вплоть до наиболее фантастических образцов авангарда и постмодернизма…В этом выпуске альманаха представлены новые произведения Ю.