Наша древняя столица - [21]

Сможешь ты войско собрать для похода.

Чтоб отомстить государю-врагу.

Чем я могу, я тебе помогу!»

Словно бы в сказке, из-под земли

Тут же Ивану коня подвели,

Белого, статного, с шёлковой гривой.

И на Ивана надели красивый

Бархатный, золотом шитый кафтан.

Ноги обули в зелёный сафьян.

И на глазах у толпы онемелой

Стал воеводой босяк загорелый,

С острою саблей на левом боку,

В шапке, какой не носил на веку.

«Слава! — кричала толпа в опьяненье. —

Мы за тобою в любое сраженье!

Ты нам судьбою счастливою дан!

Слава тебе, воевода Иван!»

И обнимались, смеясь и рыдая,

Рваные шапки под небо кидая,

А Шаховской на кауром коне

Молча покусывал ус в стороне.

Только глаза его жадно блестели.

Шёл он к заране намеченной цели:

Шуйского свергнет народ, а тогда

Сладить с боярством не будет труда.

«К О М А Р И Н С К А Я»

Есть в Комаричах, под Курском, старый лес,

А в лесу-то сосны, ели до небес.

Сосны, ели да берёзы хороши,

А под ними-то землянки, шалаши.

В шалашах-то всё крестьяне-беглецы,

А в землянках-то холопы-молодцы.

Собралася многотысячная рать.

Им, холопам, больше нечего терять.,

Из народа воевода к ним пришёл —

Отвоёвывать у Шуйского престол.

«Эй, холопы, безымянники, шпыни!

Наконец-то наступили ваши дни!

Вы побейте-ка изменников-бояр,

Заходите-ка и в терем и в амбар,

Поджигайте-ка боярское добро —

Шёлк да бархат, самоцветы, серебро!

На Руси отныне ваша будет власть,

Не давайте вольной волюшке пропасть!

Хоть и вышел ты, холоп, из бедноты,

Воеводою отныне будешь ты!

И хозяином отныне будешь ты!

Не жалей, холоп, хозяйского добра,

Для тебя пришла хозяйская пора!»

Этой грамотой Болотников Иван

Поднимал вокруг холопов и крестьян.

В каждом городе подмётное письмо

По задворкам расходилося само,

Расходилось, разбегалось в сто листков —

Поднимало на боярство мужиков.

Ах ты, вражий сын, комаринский мужик!

Он от барина-боярина бежит,

Он не хочет на боярина пахать,

Он не хочет, как собака, подыхать,

Он не хочет жить на скотном на дворе,

Он не хочет спать в собачьей конуре.

У боярина ни скотников,

У боярина ни плотников,

Ни холопов, ни работников —

Всех увёл Иван Болотников.

КАК БОЛОТНИКОВ ИВАН НА ЦАРЯ ПОВЕЛ КРЕСТЬЯН

По былинкам, по соломинкам

Рыщет ветер на жнитве.

Стан крестьян — в селе Коломенском,

Стан царя стоит в Москве.

У Ивана молодецкая

Рать холопов и шпыней,

А у Шуйского стрелецкая

Рать в Москве ещё сильней…

Первый снег пушистый хлопьями

Закружился над страной.

Сам Болотников с холопьями

Окружает стан стеной.

Как пошли к Москве с подмогою

Все соседи-города,

Так заснеженной дорогою

К мужикам пришла беда.

Под знамёна силы сдвинула,

За царя сплотилась знать

И волною тёмной хлынула

На коломенскую рать.

Ой, затихни, непогодушка,

Ветер, тучи поразвей!

Ты зачем же, воеводушка,

Взял дворянских сыновей?

Взял дворян в войска крестьянские,

А пришёл расплаты час —

Копья барские, дворянские

Повернулись против нас.

Под знамёна царских сотников

Перешли войска дворян.

Охраняй теперь, Болотников,

От измены вольный стан!

И бедою неминучею

На холопа-мужика

Навалились тёмной тучею

Государевы войска.

Трое суток осаждённые

Насмерть бились день и ночь

И бежали, побеждённые,

Из Коломенского прочь!

Встала рать в Калуге-городе,

А бояре шли за ней,

И в Калугу рвались вороги

Ровно сто и двадцать дней.

Шуйский в злобе выл, как волчище,

И, когда растаял снег,

Под Калугу бросил полчище

Во сто тысяч человек.

Слёзы лей, берёза белая —

Не поднять тебе ветвей!

Сбили спесь холопы смелые

С государевых людей.

Но Калугу-город бросили,

В город Тулу перешли

И до самой поздней осени

Бой с боярами вели.

Уж с осенней-то осинушки

Ветер мечет красный лист,

А холопы царской силушке,

Царской силе не сдались.

Но плотиною дубовою

Реку запер враг тогда,

И, найдя дорогу новую,

В город хлынула вода.

В погребах волной холодною

Хлеб и порох залила

И холопам смерть голодную,

Плен и гибель принесла.

И давала сотня сотников

По войскам такой приказ:

«Живо вызнать, где Болотников,

И доставить в тот же час!»

Возвращались сто молодчиков,

И у всех один ответ:

«Не сдаёт народ заводчика!

Нет Болотникова. Нет!»

БЫЛЬ ИВАНУ НЕ В УКОР: ВСПОМИНАЕМ ДО СИХ ПОР

Ой, богатырь ты, Болотников Ваня!

Шли за тобою холопы-крестьяне,

Шли на царя, засучив рукава,

Думали — будет народной Москва.

Шли безрассудно, отчаянно, смело,

Напропалую за правое дело.

Бились отважно, геройски, сплеча,

Шли по неверным путям сгоряча.

Гибнул в сражениях русский народ,

Тысячи пленных бросали под лёд.

Сколько терпели и горя и муки,

Но попадалось оружие в руки —

Снова бойцом становился холоп,

Чтобы боярину целиться в лоб.

Вот и теперь: проиграли войну,

Тула сдана. Воевода в плену.

Шуйский божился и клялся народу,

Крест целовал, что простит воеводу:

«Сдайте вы мне главаря своего,

Слово даю, что не трону его!

А не сдадите, найдём его сами,

Но уж поплатитесь вы головами».

Этой угрозы Иван не стерпел:

Будет не будет Болотников цел,

Сам он ответит за все неудачи

Буйной своей головою горячей.

И поскакал воевода Иван

Прямо к Василию Шуйскому в стан.

Конь его верный, послушно и смело

Шедший с хозяином в ратное дело,

Ржавший при звуках военной трубы,

Вдруг заартачился, встав на дыбы,

Фыркая, землю взрывая копытом.

Перед шатром, на поляне разбитым,

Шуйский со свитой сидел у шатра:

Ласковый взгляд и повадка хитра.