– Катерина, ты как? – села на кровать тетя Тамара.
– Хорошо. – Я опять попыталась встать, но безуспешно.
– У тебя удар был. Солнечный! – Наталка говорила с завистью. – Вот это зыкинско. Вот бы у меня хоть раз так было! И чего ты так дождя испугалась? Даже закричала. У вас в городе дождя, что ли, не бывает?
– Я тебе сейчас другой удар сделаю, – прикрикнула на нее тетя Тамара. – Ладно ребята, но где твои глаза были? Как ты могла разрешить ей в саман лезть? А ты, Катерина, лежи. Вот, попей еще. Я тебе отвар сделала.
Я все еще пыталась справиться с пуховой периной, но схватка была неравной. Перина заставляла лежать, принимая положение моего тела, – я провалилась в теплую мягкую ямку и при попытке поднять ногу утопала еще глубже.
– Катерина, это тетя Соня, – начала говорить тетя Тамара. – Ты здесь поживешь. Наталка будет тебе во всем помогать. Правда, Наталка? – Тетя Тамара строго посмотрела на девочку. Наталка поспешила кивнуть. – Я тоже буду рядом. Маме мы отправим телеграмму. Отдыхай.
– Не оставляйте меня! – Я все-таки умудрилась выскользнуть из кровати и вцепилась в ногу тети Тамары. – Не хочу я здесь! Я домой хочу!
– Дети не могут быть без призора. Ты же не хочешь быть без призора? То есть беспризорницей? – спросила меня тетя Тамара.
Я вцепилась в ее фартук мертвой хваткой. За руку взять не решилась – вены на запястьях тети Тамары были огромные, синие. Казалось, что, если прикоснешься хотя бы к одной, они лопнут. Ее руки были красивые и страшные одновременно. Я не могла оторвать от них взгляд. Вены хотелось потрогать, погладить – они мне очень нравились. По ним я догадалась, что никакая она не ведьма, а очень-очень добрая женщина, которая не оставит меня в беде. Никогда.
– Вот, выпей. – Тетя Соня заботливо поднесла к моим губам эмалированную кружку. – Это трава, не бойся. Она горькая, но ничего, зато полезная. Ложись. Тебе надо спать.
Я выпила травяной настой и покорно легла. Сквозь сон мне было слышно, как тетя Соня и тетя Тамара разговаривают полушепотом.
– Вот, Соня, это ее деньги. Мать передала, – говорила тетя Тамара. – Тут много. Эта тетка ее чуть не ограбила.
– Не надо, не возьму! – сказала тетя Соня.
– Возьмешь. Раз мать ее деньги оставила, значит, так было нужно. Сколько она здесь пробудет, не знаю. Узнаю – скажу. Сама понимаешь, мать просто так бы ее сюда не отправила. И это судьба, что я на нее на вокзале наткнулась. Кстати, приструни Наталку хоть на время. Опять женщины языками про нее чешут. Сегодня они снова пистоны подкладывали. Покупай все, что потребуется. Одень девочку, чтобы глаза этим курицам-соседкам не мозолила. Сшей ей платье, отрез я тебе принесу. Корми ее, она в поезде голодала. Сама видишь, какая она хилая. И не жалей: пусть работает наравне с Наталкой – покрепче станет. Будешь ее выделять – обидится. Девочка с мозгами, и у нее доброе сердце. Ей нужно только немного любви и заботы, она быстро оттает. Ох, мало я эту тетку проучила. Надо было ее посильнее напугать, чтобы лишний раз подумала, прежде чем над детьми издеваться. За что такое девчонке? Она из последних сил держалась. Гордая по натуре, сильная, наша девочка…
– Да уж соседки доложили, как она из колонки не могла воду пить. Не волнуйся. Мне кажется, они с Наталкой подружились уже.
– Как Тамик? Зубки проверяла? Ложкой стучала? Лезут?
– Спокойный, слава богу. С Наталкой я вообще не спала, ты же помнишь, а он тихий.
– Десну ему намажь, я принесла мазь, на всякий случай. А Давид где?
– Ой, не говори мне про него! Опять на юбилей ушел. Я ему говорю – хватит уже языком чесать, а он отвечает, что это его призвание. Деньги хорошие зарабатывает, но стыдно ведь. Думала, Тамик его образумит, все-таки сын…
– Он хороший муж и отец.
– Да кто говорит, что плохой? Даже не знаю, как так получилось. Теперь он главный ведущий: тосты произносит, свадьбы ведет, юбилеи. Без него никак. В очередь становятся, чтобы он все как положено устроил. Он ведь и традиции знает, и обычаи. Те, которые только старики помнят. Так еще ходит и расспрашивает, как все раньше было, какие слова говорили.
– Ну и радуйся.
– Так это же не профессия для мужчины!
– Если деньги приносит, то профессия.
– Вот и он мне так говорит. А мне стыдно. Не муж у меня, а кокотка какая-то, как говорит Мишкина бабушка.
Тетя Соня не удержалась и рассмеялась.
– Он ведь Наталке разрешает с мальчишками бегать. А я – что я могу против его слова? Ты же знаешь, у Наталки его характер. Скажешь поперек, так она назло сделает.
– Это твой характер, – сказала тетя Тамара.
– Тамар, а он девочку примет? Что ему сказать?
– Давид любит детей. Он будет только рад, что еще одна девочка в доме появилась. За это не волнуйся.
– Да, ты права. Давид рад будет. Только на сердце у меня неспокойно – ты представляешь, чему эту девочку моя Наталка научит. А мне отвечать потом!
– Твоя Наталка – это то, что надо этой девочке сейчас. Пусть учит. Ты ей тоже спуска не давай. Ругай, если набедокурила, хвали, если заслуживает. Она тоже с характером, только еще об этом не знает.
Утром я проснулась от бьющего в глаза солнца – такого яркого, что пришлось зажмуриться и вставать на ощупь. В доме было тихо.
