Наш Современник, 2009 № 01 - [101]

За окнами мечется вьюга,

Сквозит предрассветная мгла.

Душа одинокого друга

Такой же бездомной была.

И мне потому - не иначе -

Всё кажется, если темно,

Что кто-то под тополем плачет

И кто-то скребется в окно.

Не раз ведь походкою зыбкой,

То весел, то слаб и уныл,

Он с тихой и тайной улыбкой

Из вьюги ко мне приходил.

В тепле отогревшись немножко,

Почти не ругая житьё,

Метельные песни её

Играл на разбитой гармошке.

Гудела и выла округа,

Но он вылезал из угла.

И снова холодная вьюга

Его за порогом ждала.

И слышало долго предместье,

Привычно готовясь ко сну,

Как их одинокие песни,

Сближаясь,

Сливались в одну…

Сцена мне очень понравилась. Я рекомендовал Виктору в обязательном порядке продолжить работу и сказал, что из такого материала может получиться потрясающая пьеса, но ни в коем разе он не должен делать Рубцова выдающимся поэтом современности, Рубцова надо показать обыкновенным человеком, со всеми присущими простому человеку радостями и горестями. Зная Валентина Трущенко не только как прекрасного, тонко чувствующего актера, но и как думающего режиссёра, посоветовал Виктору начать работать над пьесой вместе с ним. Позже я несколько раз спрашивал его и Валентина, как продвигается работа, но они как-то уклончиво отвечали. Коротаев говорил, что у него на творчество совсем нет времени, а издательство и газета отнимают все силы, Трущенко же говорил, что Виктор никак не несёт готовый материал. Я понял, что допустил ошибку, потому что посадил за один рабочий стол две яркие, неординарные и талантливые личности, но, к большому сожалению, в работе малосовместимые в силу особенностей их характера. В жизни они дружили, но работать вместе не могли. Жалко, что они не нашли общий язык, и спектакль о Рубцове не состоялся. Я предложил Виктору продолжить работу над пьесой вместе со мной, но он ответил, что время ушло, и он устал от этой для него тяжёлой темы, может быть, когда-нибудь в будущем он вернётся к ней.

Работая над статьёй, я узнал от жены поэта В. А. Коротаевой, что Виктор всё-таки написал пьесу о Рубцове, назвав её "Задушенная песня". Почему он не показал её мне, я не знаю. Может быть, Виктор не верил, что постановка его пьесы может осуществиться, потому что не доверял театру, который с моим уходом резко поменял курс и вернулся "на круги своя", проигнорировав накопленный опыт работы с вологодскими авторами. Наверное, он знал, что даже великолепную пьесу В. И. Белова "Семейные праздники" театр отказался ставить.

Меня поражала его всевологодская народная известность, любовь и уважение. От самых простых работяг и до самых известных людей Вологодчины его считали своим, а стихи знали и очень любили. Некоторые близкие друзья в шутку называли его "Витаминычем", он не обижался и, смеясь, говорил, что любой спелый фрукт или овощ напитаны солнцем, а это сплошные витамины, которыми они щедро делятся с людьми, а он с народом делится очень хорошими стихами. Виктор не стеснялся своего творчества, он был уверен, что пишет на радость людям великолепные стихи, которые на долгие годы переживут его самого. Так оно и случилось.

Года через два или три после смерти Коротаева я заметил, что одна пожилая уборщица из Законодательного собрания постоянно со мной здоровается. Я как-то спросил её, что, разве мы знакомы? Она ответила:

- Да, знакомы, помните, Виктор Вениаминович, вы меня поздно вечером на дороге подобрали и до моей деревни подвели.

Я ей сказал, что я не Виктор, но очень хорошо его знал, что Виктор умер несколько лет назад. Она запричитала и сквозь слёзы сказала:

- Как жаль, хороший был человек, он такие солнечные стихотворения писал.

Я тогда удивился тому, что простая женщина, по всей видимости, малообразованная, нашла такое точное определение поэзии Виктора Коротаева.

Милый друг мой, Прощаясь навеки,

В нашей горькой и смертной судьбе

Всею силой, что есть в человеке,

Я желаю покоя тебе.

Оставаясь покамест на свете,

Я желаю у этих могил

Чистых снов, тишины и бессмертья,

И любви.

Ты её заслужил.

Это стихотворение Виктор Коротаев посвятил памяти Николая Рубцова, но его в полной мере можно отнести и к нему самому. Как пронзительно оно звучит сейчас, в год, когда уже десять лет с нами нет большого и светлого поэта, доброго и веселого человека, преданного друга.

ВИКТОР КОРОТАЕВ БРОЖУ ПО РОДИМОЙ ОТЧИЗНЕ

* * *

На кашке и ромашке день настоян,

И небеса встряхнулись

И зажглись.

Сей милости

Не всяк просящий

Стоит,

Но стоит

Человеческая жизнь.

Прими ж рассвет,

Как добрый знак участья

Самой природы

После всех дождей.

Пойми,

Что привередливое счастье Зависимо не только От вождей.

Но от листа багряного

Осины,

От ветерка,

Колеблющего рожь…

А если поточнее -

От России,

В которой ты родился И живёшь.

* * *

Набродился по белому свету,

По широкой

И гулкой земле,

Шумно радуясь

Красному лету,

Низко кланяясь

Снежной зиме.

Поднимался

На синие горы,

Опускался

На тёмное дно

И, пустые

Презрев разговоры, Навсегда я усвоил Одно:

Только в нашей Великой державе,

Всё познавшей -

И милость, и плеть, -

В недоверье,

Позоре

Иль славе

Суждено мне

И плакать,

И петь.

Лишь бы в этой Освоенной тверди Сил хватило До крайнего дня У меня -

Чтоб служить ей до смерти, У неё -