Наш Современник, 2006 № 03 - [42]
Два кратких словечка в устах Буша — “ось зла” — определили политику США на многие годы. Лишь немногие поняли тогда, что эта речь — объявление войны Ираку, что и случилось 14 месяцев спустя.
Госсекретарь Пауэлл — воин, ненавидящий войну
Администрация Буша с самого начала не выглядела сплоченной. Разлад ощущался даже в самом близком окружении президента — среди военного кабинета, среди тех, кого у нас называют силовиками. Госсекретарь Пауэлл с самого начала пытался остановить “ястребов” Чейни, Рамсфельда, директора ЦРУ Тенета, Райс, Вульфовица и прочих. Но “ястребы” успешно блокировали все его попытки убедить Буша, что его завлекают в ловушку. Дело осложнялось еще и тем, что Буш и Пауэлл не сошлись характерами. Пауэллу так и не удалось установить доверительные личные отношения с президентом. Между ними была непреодолимая стена отчужденности.
Все 90-е годы Пауэлл оставался в Америке самым популярным человеком. Настолько популярным, что он без труда выиграл бы президентские выборы, если бы располагал необходимыми финансовыми средствами. Для американцев он был герой, военачальник, выигравший в 1991 году войну против Саддама Хусейна. Его прозвали “воин, не любящий войну”. Он автор бестселлера “Мое американское путешествие”>2. В этой книге он развил свою доктрину войны, мощного мгновенного удара, как самого последнего средства достижения политических целей.
Прежде чем стать в 2001 году главой ведомства иностранных дел, Пауэлл 35 лет прослужил в армии и прошел путь от сержанта до многозвездного генерала, начальника главного штаба всех родов войск. “Ястребы” пользовались тем, что сам Буш никогда не воевал. Ни Чейни, ни Тенет, ни тем более Райс вообще не служили в армии. Рамсфельд, правда, был пилотом морской авиации, но в мирные годы. Пауэлл — единственный из всех, кто по-настоящему служил и воевал, часами сидел и слушал на заседаниях “штафирок”, которые все более склоняли Буша к войне против Ирака.
На одном из таких заседаний в Белом доме 1 марта 2001 года Пауэлл внес предложение упорядочить экономические санкции против Ирака, ограничив их контролем за ввозом вооружений. Он доложил президенту, что французы и русские настойчиво требуют снять с Ирака блокаду, потому что вымирают мирные люди, а не окружение Саддама. Заспорили о материалах двойного назначения, то есть тех, которые могут быть использованы как в военных, так и в мирных целях.
“Посмотрите, что закупает Саддам, — возражал Рамсфельд Пауэллу. — Он ввозит вроде автомашины-мусорки, но он их легко может разобрать и использовать гидравлические амортизаторы для передвижных ракетных установок и нацелить их на нас или на Израиль.” “Боже милостивый, — возмущался Пауэлл, — из-за этих амортизаторов кто станет покупать грузовики за 200 тысяч долларов?”.
На этом же заседании Рамсфельд предложил предупредить Саддама, что если иракцы собьют хоть один самолет и возьмут в плен хоть одного американского пилота, из тех, которые летают над Ираком и бомбят его, то США объявят Ираку войну. Он считал, что надо вооружить и бросить в бой иракскую оппозицию в Курдистане и в районах, населённых шиитами. ЦРУ опекало “Иракский национальный конгресс” в Лондоне, поставив во главе него некого Шалаби, математика, покинувшего Ирак еще ребенком в 1958 году. Госдепартамент недоверчиво относился и к иракской оппозиции, и к Чалаби, который не знал Ирака и которого к тому же за финансовое мошенничество разыскивала иорданская полиция. (Вот такую же оппозицию из Чечни пригрели в Лондоне, Польше и других странах, с которыми Россия формально состоит в одной антитеррористической коалиции. Правда, после терактов в Лондоне в июле 2005 года английская пресса стала наконец причислять и Чечню к очагам международного терроризма. Пресса, но не официальный Лондон.)
Пауэлл был бы в полном одиночестве, если бы у него не было такого верного друга и заместителя, как Армитэдж. Армитэдж тоже прошел всю вьетнамскую войну. При редких встречах с президентом Пауэлл обращал его внимание, что Вульфовиц и его группировка напрасно делают ставку на иракскую оппозицию, которую будто бы как один поддержат все 25 миллионов иракцев. Он называл этот план абсурдным, полной чепухой. “Не позволяйте никому вас подталкивать, пока не убедитесь, что появились веские основания действовать”.
“Не бойтесь, — отвечал ему Буш, — просто мне надо предусмотреть все ходы”.
Шло время, и Пауэлл с тревогой наблюдал, как на заседаниях вместо “всех ходов” как-то само собой стал обсуждаться только один — нападение на Ирак. Рамсфельд, известный своей въедливостью и бесчисленными вопросами, включал в обсуждение иракской темы такие вопросы: что мы должны делать, если Саддам прибегнет к оружию массового уничтожения? В какой мере ослаблена иракская армия? Как нацелить соседей против Ирака? В каких странах разместить американские войска для внезапного нападения? Что следует разбомбить в первые часы войны? Как составить этот список? Как использовать оппозицию, особенно курдов на севере Ирака? Как вооружить курдскую армию, не восстановив против себя турок, которые как огня боятся создания независимого 25-миллионного Курдистана на огромных турецких территориях?
