Наш Современник, 2006 № 02 - [27]

Хорошо думал о нас тогда Бисмарк! Внушала ему Россия страх и уважение. Правда, тогда ей правили не “новые русские”. Как свидетельствует тогдашний германский посол в Лондоне Хатцфельд, Бисмарк был бы готов, в конце концов, “купить российский нейтралитет, даже предав Австрию и полностью отдав русским Восток”. Но разбуженные Бисмарком националистические агрессивные силы Германии все больше выходили из-под контроля и определяли курс страны. После его отставки Германия на всех парах устремилась к мировой войне.

Стратегические цели рейха были к тому времени достаточно ясно прописаны и за 20-30 лет его существования вошли в плоть и кровь германской политики. Это — стремление стать доминирующей силой в континентальной Европе, разбить или, по крайней мере, серьезно обессилить Францию, разгромить Россию и заняться колонизацией принадлежащих ей земель, попытаться заручиться поддержкой или благожелательным отношением к этой программе Англии, предложив ей после ее реализации раздел сфер влияния в мире с учетом нового соотношения сил.

Наметились также основные приемы и уловки, которыми пользовалась германская внешняя политика ради достижения этих целей: вероломство и пренебрежение своими договорными обязательствами, активное использование дезинформации и введение в заблуждение относительно истинных целей и намерений рейха, сталкивание друг с другом противников при помощи различных посулов и обещаний насчет получения ими выгод в третьих странах, что, в частности, то и дело практиковалось в отношении России. Германия не раз предлагала открыть ей ворота на юг и восток в обмен на благожелательное отношение к германским планам экспансии в Европе. Активно использовались также торговые и финансовые рычаги для затруднения экономического развития, строительства вооруженных сил и расшатывания внутренней стабильности потенциальных противников, заблаговременная и тщательно маскируемая подготовка агрессивных действий, позволяющая использовать момент внезапности. Германия стремилась также вести войны всегда на чужой территории.

Сам творец такой стратегии и тактики Бисмарк характеризовал эту линию как “политику конфликтов”. По своей сути она была всегда сугубо наступательной, весьма неразборчивой в использовании средств для достижения поставленных целей и крайне авантюрной. Вступающему в сделки с рейхом уже в те времена следовало отдавать себе отчет в том, что он садился за стол играть в карты с добровольными претендентами на роль дьяволов современного мира.

Первая мировая война, Германия и Ленин

Начав Первую мировую войну, Германия устами своего канцлера Бетманна Холльвега так сформулировала свои цели: “Обеспечение безопасности германского рейха на западе и на востоке на все мыслимые времена. С этой целью Франция должна быть разбита так, чтобы она не могла возродиться как великая держава. Россия должна быть по возможности оттеснена от немецких границ, а ее господство над нерусскими вассальными народами сломлено”. Проще говоря, Берлин хотел ликвидировать Россию и Францию как великие державы и остаться в итоге войны единственной великой державой на Европейском континенте. Любой другой исход предлагалось считать поражением Германии. Как откровенничал в ноябре 1914 года заместитель статс-секретаря германского МИД Циммерманн: “Если мы сейчас основательно не посчитаемся с нашим восточным соседом, то наверняка будем иметь новые трудности и вторую войну с ним, возможно, уже через несколько лет”.

Однако столь честолюбивые цели уже вскоре после начала войны стали расходиться с реальностью. План молниеносного разгрома Франции и захвата Парижа забуксовал и провалился. На Западе началась окопная война. Застыл и Восточный фронт. Кончался 1915 год, а немцы так и не могли продвинуться дальше к границе между Россией и Польшей. Вторжение в Прибалтику и на коренные российские земли не состоялось. Рейх оказался в положении не наступающего, а обороняющегося, который хоть и предпринимал время от времени отдельные дерзкие вылазки, но оставался закованным в стальное кольцо окружения и начал испытывать серьезные экономические трудности. В Берлине понимали, что продолжение такой ситуации рано или поздно приведет Германию к поражению, и лихорадочно искали выход.

В феврале 1915 года германский кронпринц писал великому герцогу Гессенскому (свояку Николая II): “Я считаю, что совершенно необходимо придти к сепаратному миру с Россией. Во-первых, очень глупо, что мы молотим друг друга, в то время как Англия ловит рыбу в мутной воде. И потом, надо ведь вернуть все наши войска сюда, назад, чтобы разделаться с французами… Не сможешь ли ты вступить в связь с Ники и посоветовать ему договориться с нами по-хорошему? Ведь говорят, что Россия сильно нуждается в мире. Только пусть он прогонит этого г…нюка Николая Николаевича (великий князь и командующий российской армией. — Ю. К.)”.

Мысль об избавлении от Восточного фронта была вполне естественной для положения, в котором очутилась Германия, а предлагаемое средство — заключение сепаратного мира — тоже вполне традиционное.

Наверное, выдвини Германия такое предложение, в России оно не осталось бы без откликов. Если разобраться, то Россия в той войне от Германии ничего не хотела — ни Восточной Пруссии, ни немецкой части Польши, ни еще чего-нибудь. К Австрии у нее территориальные претензии были, а еще больше к Турции. Но к самой Германии — никаких! Было в Петербурге и влиятельное прогерманское лобби, был Распутин, было острое желание вовремя закончить войну, которая все более подрывала стабильность Российской империи. В делах с Германией Петербург мог вполне устроить мир на основе статуса-кво.