Наш Современник, 2006 № 01 - [45]
Алексей перевел дух. “А страхолюдные они все-таки, прости Господи! — подумал он о подземных летунах. — Хорошо еще, что не вцепились в волосы: говорят, потом не вырвешь!”. Он дождался, пока шум крыльев затихнет в лабиринте, поднялся на ноги и поплелся назад. Оставался еще один коридор. Тут Звонарев вспомнил про туннель, помеченный стрелкой. Никаких стрелок до этого на стенах он не видел. Что она может означать здесь, не другой ли выход, о котором говорил Пепеляев? Усевшись снова у колонны, Алексей стал прикидывать имеющиеся у него возможности. Их было три: проверить последний коридор, который еще при первом обследовании оказался явно не тем, каким надо; вернуться в капище Фрейра и ждать Пепеляева; рискнуть пойти по таинственной стрелке.
Каждый вариант имел существенные изъяны. Безрезультатное обследование четвертого туннеля окончательно посадило бы батареи в фонаре или прикончило бы запасы газа в зажигалке. Не имело смысла ждать Альберта Ивановича, если он действительно был коллегой Немировского и Кубанского. Стрелка могла указывать в глубь лабиринта, а не на выход из него. “Но все это, — сказал себе Звонарев, — рациональные соображения. Между тем непостижимое исчезновение широкого туннеля носит отнюдь не рациональный характер. Тут мистика какая-то. А коли это мистика, значит, любой знак на моем пути имеет, как в сказке, символическое толкование. Например, может косвенно указывать на выход. Что же я еще такого видел, кроме стрелки? Алтарь в подземном храме, обращенный на восток? Но для этого надо сориентироваться в широком коридоре, а он исчез. Летучих мышей? Может быть, “знак” — направление их полета? Но я слишком мало знаю о повадках этих тварей, чтобы делать такой вывод. Что еще? Колодец? Подземная река? Прикинуть, в какую сторону она текла… Так… Я спустился, лестница осталась слева, колодец был справа… Если стоять спиной к лестнице, река течет справа налево. Туннель со стрелкой находится напротив “закромов родины” — стало быть, идет параллельно течению реки! Но это ты прикинул на глаз, а тут точность нужна, она жизни стоит. Постой, вот доказательство: этот туннель идет под гору, а река течет сверху вниз! Значит, едва ли это направление ведет в глубь лабиринта, оно ведет к берегу!”.
Сделав такой вывод, Алексей, продрогший в сыром подземелье, решился. Он зажег издыхающий фонарь и быстро пошел по коридору со стрелкой. Дойдя до нее, он выключил фонарь и изучил знак на стене при свете зажигалки. По сравнению с древними следами кирки рядом со стрелкой выбоины были явно свежими. Стало быть, знак мог оставить либо Пепеляев, либо другие “черные археологи”, его коллеги. Через пару минут это предположение подтвердилось. В слабеющем свете фонаре под ногами тускло блеснуло что-то, Звонарев наклонился и поднял жестяную крышечку от бутылки, с фирменным знаком “Инь и Ян” — кружок, разделенный волнистой линией на синий и красный цвета. Здесь пили “пепси-колу”, напиток, появившийся в России всего несколько лет назад! Доказательства, что он выбрал правильное направление, множились.
Туннель сделал несколько крутых поворотов, и вдруг по глазам Алексея хлестнул сноп света. Он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел сияющий прямоугольный проём. Оттуда дышало жаром, словно из топки, там буйствовали красный и желтый цвета. Звонарев с радостным криком бросился к свету. Он чуть не упал, споткнувшись о ступеньки (механически отметил: вполне современные, бетонные). Алексей взбежал по ним — в солнечный день. В ноздри ударил запах шашлычного чада и близкого моря. Аляповатый плакат на столбе напротив выхода жизнерадостно уверял: “Без геморою жiття краще!”.
Улица кишела курортным людом в шортах и майках. Вдоль тротуара хищно вытянулись длиннотелые иностранные автомобили — никогда Звонарев не видел их столько в одном месте. Здесь же, перед иномарками, у решетки ограждения, развернулся какой-то удивительный блошиный рынок. Сидели на бордюрчике дурно, как огородные пугала, одетые старики, а перед ними на линялых скатёрках, расстеленных прямо на асфальте, лежал всевозможный домашний скарб, явно бывший в употреблении: паяльники, телефонные аппараты, гаечные ключи, отвертки, “тройники”, удлинители, кран-буксы, “гусаки”, старые книги, тельняшки, значки, куклы, оловянные солдатики…
Щурясь от яркого солнца, обливаясь потом в своей зимней куртке, Алексей ошалело крутил головой по сторонам. Всюду, как в западных фильмах, была иностранная реклама, вывески “Бар”, “Бистро”, “Игральные автоматы”. Особенно поразила его надпись с антисемитским оттенком: “Еврочистка”. Круглая витрина табачного киоска рябила от разнообразия сверхдефицитных импортных пачек. Пока Звонарев понял только, где находится: в начале Московской и в конце Киевской улицы, за много кварталов от музея. Напротив, на Советской площади, был Ялтинский горисполком, но над его башней лениво колыхался не привычный красный, а странный желто-голубой, как шарф на шее у Пепеляева, флаг. Еще больше поразила Алексея вывеска неподалеку от горсовета: “Пункт обмена валют”. Рядом со Звонаревым стояло уже немало зевак, которые с разинутыми ртами смотрели на него, как на Деда Мороза, чудом объявившегося в разгар лета. Он беспомощно оглянулся назад, сообразив, что “черный историк” проделал с ним еще одну иезуитскую каверзу.
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые журнальный вариант книги «Шляхта и мы» был опубликован в майском номере журнала «Наш современник» за 2002 год и эта публикация настолько всколыхнула польское общественное мнение, что «Московские новости» в июне того же года писали: «Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника». Польские газеты и журналы начали дискуссию о самом, наверное, антипольском памфлете со времён Достоевского Куняева ругают на страницах всех крупных газет, но при этом признают – это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».В России книга стала историческим бестселлером, издавалась и переиздавалась в 2002-ом, в 2003-ем и в 2005 годах, а в 2006-ом вышла в издательстве «Алгоритм» под названием «Русский полонез».
Журнальная редакцияПредставляем новую работу Ст. Куняева — цикл очерков о судьбах русских поэтов, объединённых под названием «Любовь, исполненная зла…» Исследуя корни трагедии Николая Рубцова, погибшего от руки любимой женщины, поэтессы Дербиной, автор показывает читателю единство историко культурного контекста, в котором взаимодействуют с современностью эпохи Золотого и Серебряного Веков русской культуры. Откройте для себя впечатляющую панораму искусства, трагических противоречий, духовных подвигов и нравственных падений, составляющих полноту русской истории XIX–XX веков.Цикл вырос из заметок «В борьбе неравной двух сердец», которые публиковалась в первых шести номерах журнала "Наш современник" за 2012 год.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.