Наш Современник, 2005 № 12 - [126]
Владимир Берязев
ЗЛОРЕЧЬЕ ПУШКИНА НЕ ЗАСТИТ
…но, случается, привлекает к себе внимание просвещённой европейской публики и тем самым ставит под сомнение умение русских ценить свою великую литературу. Мол, всё в прошлом, а сегодня — деградация, упадок, ничтожество, полюбите нас чёрненькими, грязными, это наше естественное состояние, иного и быть не может, ибо суть России такова.
Мы прилетели на Парижский книжный салон из Новосибирска, проведя в дороге более 16 часов, и — уже в полуразобранном состоянии тел — прибыли в гостиницу «Балладин», что на улице де Моску (Московской), неподалёку от вокзала Сен-Лазар.
Несмотря на живительные несколько глотков виски, облегчивших второй перелёт уже из Шереметьева, состояние было не блестящим, встречали нас только любопытствующие колонии кроликов на газонах аэропорта Шарль де Голль, а водитель-молдаванин из турагентства около часа возил по тесным улочкам с односторонним движением, не в состоянии (это как ниткой в иголку), попасть в нужный створ нужной улицы, чтобы довезти-таки вещи к подъезду гостиницы.
Спросив наши фамилии, портье тут же выдал нам ключи от номеров, и на скрипучем лифте, вероятно, еще начала XX века, мы прибыли на пятый этаж. Размер апартаментов привёл меня в окончательное уныние: в комнатке было от силы пять квадратных метров, кровать, тумбочка, столик, стул, шкаф для вещей и дверка в душевую, рядом с которой вплотную друг к дружке лепились унитаз и раковина. Да, меньше, однако, только в Японии с их спальными камерами в виде сот.
Но делать нечего, я, бросив походную сумку, втиснулся в душевую кабинку и, задёрнув шторку, включил горячую воду в надежде смыть с себя дорожную усталость и тревогу неведения. Вода долго лилась прохладная, а когда вдруг хлынула горячая, шланг душа соскользнул с держателя и, подобно змею, выпрыгнул за пределы кабинки, обильно орошая кафель пола и изливаясь за пределы туалетной каморки — на палас спальни. Я нервно дёрнулся, поворачиваясь вокруг своей оси, задел боком горячую трубу, обжёгся, чертыхнулся, кое-как водрузил душ на место и с трудом закончил омовение.
Настроение испортилось окончательно.
— И чего тебе не сиделось в Новосибирске, какого лешего ты тут забыл? Нет чтобы за компьютером, дома, в кресле, отвечать на письма из разных углов планеты, попивать чай с клюквой и не ожидать милостей ни от Нового, ни от Старого Света, в гробу они видели тебя вместе с твоей литературой, а уж тем более — поэзией…
Присев на крохотном пятачке под раковиной, я толстыми носками, в которых прибыл из зимне-мартовской Сибири, принялся промокать разлившуюся воду; выжму и заново собираю, выжму и заново… А на душе от того ещё более скверно становится.
Ну, думаю, здравствуй, Париж! Вот мы и встретились.
К счастью, ничего худого из этой моей горькой растерянности и душевного ступора не проистекло.
Стоило лишь надеть свежее бельё и дотянуться до одеколона, как зазвенел телефон:
— Володя, это Саша Радашкевич, я в фойе внизу, собирай свою сибирскую делегацию, идём гулять по вечернему Парижу — на Монмартр.
Нас ждали.
Жизнь вновь обретала краски.
Судя по тому, как у стендов книжной ярмарки французские школьники выпрашивали печенье-крекеры, сладости и газировку, можно предположить, что карманных денег у них нет и в помине, точнее — все расходы расписаны до последнего центика, и сами подростки, зная о скудости возможностей своих и своей семьи, не стесняются попрошайничать.
О прижимистости и материальной стеснённости большинства французов я был наслышан, однако слегка опешил от птичьего гвалта детских стаек, своей непосредственностью напоминавших франкоговорящих маленьких цыган. Они кочуют от стенда к стенду, выслушивают лекции своих преподавателей, основная тема которых — русская литература, начиная с народных сказок и вплоть до нашего времени, участвуют в специально организованных для них театрализованных мероприятиях, знакомятся со всем богатством книжного салона, где только издателей-участников более двух тысяч.
В шестимиллионном Париже не было школы, которая не направила бы на 25-й Книжный салон, посвященный России, своих учеников. Это в обязательном порядке. Это часть государственной учебно-воспитательной программы. Это оплачено из бюджетных средств.
Можно предположить, что вдобавок к тем почти двумстам тысячам, отдавшим по 5 евро за посещение салона, ещё столько же, если не больше, на нём побывало школьников и учителей. Масштаб события грандиозен. Реклама и пропаганда Салона шла на протяжении месяца по всем каналам, во всех газетах, щиты и плакаты с логотипом и символикой A la Russe 25-eme Salon были на каждой станции метро, вдоль всех основных магистралей. В день открытия у павильонов на станции «Порт де Версаль» было не протолкнуться, мне трудно представить, чтобы у нас книги вызвали такой ажиотаж, но народ напирал, нас с большим трудом пропустили через плотно сомкнувшуюся толпу, лишь мои возгласы «Россия! Русские!» прокладывали дорогу, людское море на короткое мгновение расступалось, смыкаясь за спиной с недовольным и даже слегка агрессивным ропотом.
Такого количества русских книг и русских классиков в переводе на французский я в жизни не видел и, видимо, уже не увижу.
В книге даны временны́е ряды примерно трехсот важнейших показателей главных сторон жизни нашей страны с середины прошлого века. В этом издании добавлен ряд новых красноречивых показателей, а некоторые убраны, поскольку они признаны читателями малоинформативными или не очень понятными. По сравнению с предыдущими изданиями эта книга освещает не только экономическую реформу 1990-х, но и ее длительную предысторию (строительство 1950-1980-х, перестройку конца 1980-х), а также ее уже долгосрочные последствия в начале XXI века.По динамике подавляющего большинства показателей послевоенного восстановления и строительства, последовательного развития нашей страны в годы «застоя» и вплоть до старта реформ 1990-х не обнаруживаются сигналы, из-за которых потребовалась бы срочная радикальная перестройка хозяйственной жизни и последующая экономическая реформа России.Динамика показателей после 2000 года показывает глубину кризиса 1990-х годов и его инерции, высвечивает те стороны жизни, в которых кризис продолжается в прежнем темпе, и в то же время обнаруживает те отрасли и сферы, где положение выправляется и даже достигнуто превышение дореформенных уровней.
В книге выявляется устройство всей машины манипуляции общественным сознанием — как технологии господства. Для России переход к этому новому типу власти означает смену культуры, мышления и языка. В книге описаны главные блоки манипуляции и причины уязвимости русского характера. Принять новый тип власти над человеком или строить защиту от манипуляции — вопрос выбора исторической судьбы… а может быть, и вопрос существования русского народа.
В 1906 году в России начала проводиться широкая аграрная реформа под руководством П.А. Столыпина. Ее главной целью было создание мощной прослойки «крепких хозяев» в деревне и, как следствие, упрочение государственной власти. Однако, как это часто бывало в России, реформа провалилась, а судьба самого реформатора была трагической — он был убит.Отчего это произошло? Что не учел Столыпин при проведении своей реформы? На какие «грабли» он наступил и почему на те же самые «грабли» продолжали наступать (и до сих пор наступают) другие реформаторы? Как считает автор данной книги, известный писатель и публицист С.Г.
Есть в интеллигентной среде так называемые «неприличные темы», которые мало кто рискнёт затронуть: мировой заговор, протоколы сионских мудрецов, «кровавый навет» и т. п. Исраэль Шамир, журналист и писатель, рискнул и объявил крестовый поход против ксенофобии, шовинизма и сионизма. Он посмел тронуть «за живое» сионских мудрецов. Шамир ненавидит насилие во всех его проявлениях, особенно насилие власти над «маленьким человеком», будь это еврей, палестинец, американец или русский. «И если насилие не остановить, — говорит он. — Апокалипсис неизбежен».
«Строительство СССР было цивилизационным проектом мирового масштаба, – пишет автор этой книги, крупнейший российский ученый, социолог и политолог Сергей Георгиевич Кара-Мурза. – Опыт СССР показал всему миру: возможна совместная жизнь очень разных в культурном, религиозном и социальном отношении народов без колонизации. Но культурная элита Запада отвергла этот урок. Она участвовала в уничтожении СССР, в создании о нем лживых мифов, а затем в пропаганде «нового мирового порядка», тяготеющего к глобальному фашизму.
Книга – подборка статей С.Г. Кара-Мурзы последних лет. Она посвящена процессам завершения «эпохи ельцинизма» и перехода к новому этапу российского кризиса («эпохе Путина»). Этот переход порождает новые опасности, но и новые источники надежды. Рассмотрена роль интеллигенции на новом этапе и признаки обновления политической картины, возникновения новых союзов патриотических сил. Автор размышляет о возможном характере революции, если реформаторы доведут общество до этого крайнего средства спасения.
Иван Габай (род. в 1943 г.) — молодой словацкий прозаик. Герои его произведений — жители южнословацких деревень. Автор рассказывает об их нелегком труде, суровых и радостных буднях, о соперничестве старого и нового в сознании и быте. Рассказы писателя отличаются глубокой поэтичностью и сочным народным юмором.
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
В книге описываются события жизни одинокой, престарелой Изольды Матвеевны, живущей в большом городе на пятом этаже этаже многоквартирного дома в наше время. Изольда Матвеевна, по мнению соседей, участкового полицейского и батюшки, «немного того» – совершает нелепые и откровенно хулиганские поступки, разводит в квартире кошек, вредничает и капризничает. Но внезапно читателю открывается, что сердце у нее розовое, как у рисованных котят на дурацких детских открытках. Нет, не красное – розовое. Она подружилась с пятилетним мальчиком, у которого умерла мать.
Папа с мамой ушли в кино, оставив семилетнего Поля одного в квартире. А в это время по соседству разгорелась ссора…