Наш Современник, 2005 № 07 - [3]

2. О стихах Дыка. Ты, по-моему, не разглядел, что Дык в этом «все колеблется», «все дрожит» видит страшную, хотя и очень притягательную, болезнь века. А у тебя об этом (в переводе) — «нейтрально». Резкости тоже не надо, но все же.

3. Признаюсь, что, прочитав твою просьбу заняться судьбой Святова, я разозлился. Ведь ты, вероятно, ощутил мою крайнюю «занятость» (хотя на самом деле она, занятость, гораздо более обширна, чем это можно увидеть со стороны). А тут вдруг — о художнике, что, в общем-то, очень далеко от меня. Лет 20 назад я интересовался живописью, но сознательно отсек это от себя, ибо ведь все же нельзя объять необъятное. Но, разозлившись, я потом умилился тем, что ты, сам такой «неустроенный», сразу же начинаешь хлопотать за другого. Мне это так близко.

К счастью, вспомнил я, что у одного моего приятеля друг — Гелий Михайлович Коржев, народный художник, председатель правления СХ РСФСР, зав. кафедрой в Строгановском училище, лауреат и даже при всем том небезынтересный живописец (серия «Опаленные огнем войны»). Добился, чтобы Коржев посмотрел рисунки Святова. Суждение его двойственное. Он сказал, что Святов — «способный» (а, как уверяет мой приятель, Коржев говорит это в редкостных случаях). Кроме того, он одобрил чисто человеческую серьезность, чистоту его. Но, сказал Коржев, Святов пока ничего не умеет, ничего. Ему нужно начать с азов. Он не сдаст экзаменов — никак. Для этого (чтобы сдать) Святову нужно минимум год работать по шесть часов в день. Коржев согласился принять сейчас у себя Святова с работами (побольше) и дать советы и прочее. Если он за год потом сможет подготовиться — рекомендовать его в Строгановское училище. Следует Святову скорее собраться в Москву, предварительно известив меня по телефону о времени приезда (чтобы договориться с Коржевым). Вот такие дела.

Стихи твои в «Дне поэзии-1983» стоят твердо……

Всего тебе самого доброго. Пиши, буду стараться отвечать.

В. К.

К сожалению, Андрей Святов, мой земляк, так и остался самодеятельным художником. Кожинов же продолжал заботиться обо мне.

7. IV 83.

Дорогой Виктор!

Скоро пришлю тебе подробное письмо о «делах поэтических» — пока же несколько частных вопросов.

1. Фотографию лит. объединения обещали тебе выслать.

2. Оч. хорошо, что ты прочитал книгу Прохорова, но всячески советую прочитать его статью в издании «Труды Отдела древнерусской литературы», ИРЛИ, том XXXIV (1979) и том XXXII (1972) — здесь две его статьи, верна вторая — «Прения Григория Паламы» (Читать надо с сугубым вниманием).

3. С Дыком ты в самом деле несколько запутался — почему у тебя всюду вылезает «смерть», о коей у Дыка нет и речи?

Срочно пришли две своих фотографии на случай публикаций готовящихся — та, которую ты мне подарил, не очень четкая (мастер делал средний), лучше без очков — только потому, что очки у тебя «не той» формы (будешь в Москве, напомни, помогу достать удачные).

5. Беспокоюсь я — не пьешь ли? Честно напиши мне об этом. Я имею право задавать такие вопросы, так как сам я — почти чудом спасшийся хронический алкоголик (лет семь вычеркнуто из жизни).

Всего тебе доброго.

В. К.

Фотографию из объединения, которым руководил Кожинов, мне прислали. Вадим Валерианович увлек меня на литературный концерт в квартире-музее Маяковского 14 февраля 1983 года, где пришлось читать стихи и мне.

Хотелось мне узнать, какие мои стихи Кожинов одобряет, какие отвергает. Он не замедлил с ответом.

20. IV 83.

Дорогой Виктор!

Раз уж ты так настаиваешь на «отзыве», пишу наскоро и недостаточно — об успехах (а они, поверь, очень значительны) напишу в следующий раз, когда еще, кстати сказать, нечто окончательно выяснится.

1. «Кузнецовщина» (от коей в самом деле надо освободиться): «Легенда», «Кольцо», «Душа», «Овраг», «Наваждение», «На Балчуге», «Братья», «Кольчуга», «Статуя», «Свеча», «Гонец», «Приказ», «Поезд», «Колодец». Это наиболее очевидно.

2. Ты создал замечательную поэму, или там балладу — «Васька». Отталки-вался, в конечно счете, от Буслаева, но сотворил совершенно свое. Без лишних околичностей скажу, что это превосходно, это сильнее близких по «манере» вещей А. К. Толстого. Радуйся!

Но целый ряд вещей на «былинной» основе не содержит истинного, чудодейственного творчества — «Сума», «Добрынина скорбь», «Святогор», «Исцеление» и др. Тут получается как бы провал: рядом с истоками (то есть былинами, старинами) эти вещи — ничто, а своего сотворения маловато. Если уж ты берешься за такое, надо, как в «Ваське», отойти подальше, взяв только один пафос, настрой, и творить свое. А перечисленные вещи — как бы между двух стульев. Говорю наскоро, но, надеюсь, поймешь.

3. Многие трехчастные послания (по 18 строк) предстают как обездушенная форма (впрочем, об этом я тебе уже говорил). Надо писать в этом жанре только по непреодолимой необходимости, а не для того чтобы пополнить коллекцию (многие звучат именно так).

О поэмах — особый разговор. Пока скажу, что для книги ряд из них годится. Особенно — главы из «Дворовых фресок».

Что-то кольнуло — боюсь, огорчил тебя. Посему скажу все же, что следующие вещи — прекрасны: «Красава», «Желание», «Васька», «Василиса», «Землекоп», «Лермонтов», «Никто светил не возводил…», «Природы знаками немыми…», «Звук бестелесный…», «В дороге», «Туча вспучила…», «Утро ветреное…», «Мой гордый друг…», «Вечер» (не обязательно языческий), «Нигде я мертвого не вижу……». Эти, плюс еще несколько, печатаются в «Дне поэзии-1983» (выйдет в октябре-ноябре). Готовится к печати еще подборка, куда, в частности, должны войти: «Вступление», «„Гуси“ летят», «Не одно, так другое…» без средней строфы (и хорошо бы «океанит» заменить), «Врагу», «Камень» (без 3-й и 5-й строф — не нужны), «Я на грозу не налюбуюсь» (без последней строфы — лишняя)……