Наш Современник, 2003 № 08 - [15]

*   *   *

Разница между трагическим у Блока и Ахматовой

 

Трагизм у Ахматовой имеет какие-то конкретные, личные причины: расстре­ляли мужа — прекрасного поэта Николая Степановича Гумилева, в каторгу попал ее сын, сама жила в постоянном страхе, видя вокруг себя истребление людей, несчастья, беспрерывно льющуюся кровь. Все это сообщило ее поэзии мрачные, трагические ноты. Но людей она мало знала. В ее высокомерии есть нечто скрытое, таинственное. По всей вероятности, она была близка с кругом масонов. Это мое глубокое убеждение. Отсюда постоянное стремление к тайне, к таинственному, шифрование произведений, знаки, инициалы — все это прони­зывает ее стихотворения на каждом шагу. Сама ее жизнь есть свидетельство того, что она (как и Пастернак) была под неусыпной охраной. Их нельзя было трогать! И страх ее, думаю, был преувеличен.

О Блоке: Трагическое он носил в самом себе изначально и таким видел мир — органично . Не нужно было никаких особых потрясений, кроме обычных для человека — крах любовной мечты, развал семьи, относительного благополучия, нищета и пр. Слава поэта была, что называется, весьма небольшой, не всерос­сийской и уж совсем не всемирной. Такой и сейчас нету! И не надо. Великому национальному поэту совершенно не нужна мировая слава. Она — пустой звук.

Постоянное упоминание имени — избавляет от прочтения стихов, от вникания в их глубины. А стихи Блока — истинной глубины . Глубины сердечного чувства, глубины мысли, глубины души. Никаких особых потрясений не испытав, он носил в себе неблагополучие мира, видел, чувствовал его близкую гибель.

Теперь об Ахматовой.

Кажется, что именно она была тесно связана с Масонством. Круг людей, особенно в Англии , — центр масонства (Ротшильд остается королем мира, несмотря ни на каких нувомиллионеров: Хантов, князьков из Арабских Эмиратов и пр.). Все знакомые: Анреп, сэр Исайя Берлин, Рандольф Черчилль, вопящий во дворе так называемого “Фонтанного дома”, культ дома, культ нищеты ( аристокра­ти­ческой ), культ якобы Духа, большие знания, постоянное стремление к Тайне. “Твардовский — так себе поэт, в нем нет тайны” — весьма глупые слова, между прочим. Яркий, крупный человек всегда несет в себе тайну. А как раз в поэзии Ахматовой нет творческой тайны, нет ничего неожиданного. Хороший социалисти­ческий реализм. Знаки. Сама ее премия в захолустной академии, как видно, устроенная масонской ложей, что характерно для Италии.

Подозрителен и Чук со своими связями. В этот же круг попал и Шостакович под конец жизни.

Анреп  — также художник-мозаичист 53 (?). Это, конечно, вовсе не художник. Напол­нитель, наноситель знаков, в библиотеке, на полу. Мощнейшая органи­зация, страшная. Отсюда ее связь с еврейскими поэтами. Карьера Бродского , Поэма Рейна и пр. Был в этой компании один поэт с русской фамилией, также эмигрировавший, сделавший в Америке скромную карьеру54.

 

 

 

 

 

Тетрадь 1989—1990 (I)

 

*   *   *

24 мая 1989 г.

 

Журнал “Огонек” со статьей некоего Эдварда (!) Радзинского об истреблении Царской семьи (Екатеринбург, 1918-й или 19-й? год)55. Густая пелена лжи, какие-то случайные люди (стрелочники), механические исполнители-Палачи , истреби­тели, да и то не все.

журнал “Огонек” предпринимает попытку навести колер на это чудо­вищное дело.

*   *   *

О Федоре Абрамове

 

До сих пор в памяти моей хранится не иссякая первое впечатление от чтения книги Федора Абрамова. Это было начало романа “Две зимы и три лета”, деревня Пекашино, стоящая на берегу. Деревянная Северная Русь, так много говорящая сердцу, пароход идет, приплывает по реке, зелень, кажется, что весенняя. Славные, живые люди, родное русское племя, столь много претерпевшее, и неизвестно — на сколько еще веков запасаться терпением молодым поколениям Русских людей, если они хотят остаться русскими (впрочем, многие уже готовы продать себя за деньги, за иную жизнь). А ведь дело идет к тому, что их уже воспитывают, как рабов — на чужой воле, на чужой вере, на чужом хлебе, на чужом искусстве. И совершенно неважно, какой самозванец на данный момент стоит у кормила нашего корабля. Все равно, команда, которая им правит, составлена из людей одного покроя, одного типа, одного образа мыслей.

*   *   *

Есенин

 

Блок и он первыми откликнулись на революцию и первыми же погибли. Дружная ненависть к Есенину всей литературной “интеллигенции”. Ахматова и Пастернак — люди весьма и весьма хладнокровные, прагматические. Деловые качества их, умение приспособиться к жизни (выбрать позицию!) поразительны.

У Ахматовой — умозрительное. Ахматова — шахматная королева, на 90% состояла из осанки и высокомерия. Снизошла к народу во время блокады. Люди, жившие с привилегиями даже в эпоху разнузданного террора, ибо он (террор) продолжался всегда (усиливаясь и ослабевая), даже в лагерях с привилегиями. Примеров масса. И сама м-м Ахматова обращалась к Ст через Пастер­нака (через презираемую алкоголичку Сейфуллину, которая бегала передавать чекисту письмо для Сталина; сама, очевидно, чекистка56), за Ахматовой был прислан спецсамолет (от Сталина лично) вывезти ее из блокадного Ленинграда57. Эти люди чувствовали себя “избранными” всегда.