Наш Современник, 2003 № 05 - [7]

— Есть хочешь?

Алешке, конечно, хотелось есть, но он пока стеснялся Василия, да еще у него было желание куда-нибудь забиться — передохнуть от всего с ним проис-шедшего:

— Я спать хочу.

— Ну хорошо, пойдем тогда спать.

Дядя Вася завел Алешку в папину палатку, которая освещалась тусклой электролампочкой, приготовил постель на раскладушке:

— Будешь раздеваться?

— Нет, я так полежу.

Алешка долго лежал в постели, но никак не мог заснуть — и от всех своих переживаний, и от стука электростанции, а еще — от чувства голода, которое стало мучить его все больше и больше.

Зашел Василий:

— Ты что не спишь?

Алешка пересилил себя и сказал:

— Дядя Вася, а я кушать захотел.

— Ну вот, давно бы так! Сейчас соорудим тебе ужин, — и Василий выбежал из палатки.

Алешка тоже вышел наружу, ему захотелось подышать воздухом... а заодно и справить малую нужду. Возле палаток сновали военные. Ночь была лунная, звенели комары над головой. Алешка с интересом наблюдал, как туча наползает на луну, постепенно заглатывая ее.

И вдруг он увидел, как небо полыхнуло ярким пламенем. Ему показалось, что оно раскололось, потому что раздался страшный грохот.

Алешка онемел от небывалого ужаса. Что это такое?! А небо продолжало раз за разом раскалываться с грохотом и всполохами огня. Мальчик не мог сдвинуться с места, ноги его будто приросли к земле.

Прибежал Василий, увидел ошеломленного Алешку, схватил его в охапку:

— Не бойся, сынок, это артподготовка началась, скоро наступать будем!..

И тут Алешка вдруг понял, что с ним приключилась большая неприят­ность.

Вскоре грохот, однако, так же внезапно прекратился, как и начался.

Василий постоял, повертел головой, видимо, раздумывая, что делать, потом участливо посмотрел на несчастного Алешку, прижал его голову к себе, погладил и сказал:

— Ничего, сынок, не убивайся, сейчас что-нибудь придумаем. Да от такой музыки не то что дети, а и взрослые мужики порой оскандали-ваются!

Он осторожно поднял мальчика и отнес его на берег лесной речушки, которая неторопливо струилась рядом, метрах в двадцати от палаток.

Беззлобно ворча на Алешку, ругая войну и фашистов, Василий снял с него одежду, помыл его в речке, завернул в свою гимнастерку, а потом тщательно выстирал с принесенным мылом Алешкины трусики и рубашку.

Алешка немного успокоился, но ему было неудобно и стыдно за свой конфуз:

— Дядя Вася, не говори никому, пожалуйста, про это, ладно?

— Да ты что, сынок! У нас, у солдат, не положено языком болтать. Ты у меня как за каменной стеной, не подведу. Это ведь твое боевое крещение, а оно всегда такое тяжелое бывает.

Алешке стало совсем хорошо, он съел кусок хлеба с густо намазан­ной сверху тушенкой, запивая горячим сладким чаем, и вскоре крепко заснул.

Вот и закончился, наконец, уже спокойно, его первый день на войне. Вернее, первая ночь.

Только после такого вот “боевого крещения” Алешка стал немножечко заикаться. Вскоре, правда, это прошло.

 

Служу Советскому Союзу

Наши войска наступали на Финляндию без серьезных боев, но отец боялся отправлять Алешку с кем-то другим домой, потому что в лесу еще пошаливали неразоружившиеся финские снайперы — “кукушки”. Но жене он сообщил с оказией, что сын у него, все в порядке.

Алешка отца видел редко, а в основном все дни проводил с Василием, который раздобыл для него кой-какую одежду.

С Алешкой часто забавлялись разговорами солдаты, вырезали ему дере­вянные игрушки — мишку-кузнеца, кувыркающегося клоуна на ниточке, и даже соору­дили для него маленький зоопарк: в деревянных клетках сидели горлица, два кролика и лисенок. Алешке поручили их кормить и ухаживать за ними.

А однажды пришел пожилой грузный старшина из интендантов-снаб­женцев, матерчатым портняжным метром обмерил Алешку и сказал, уходя:

— Ты, сынок, на фронте, в действующей армии, и потому должен носить военную форму.

Через пару дней он пришел и на глазах улыбающихся солдат одел Алешку в галифе, гимнастерку, пилотку, обул его в маленькие хромовые сапожки, которые тоже сшили ему, как он сказал — “стачали”, солдаты. Потом подпоясал Алешку широким ремнем поверх гимнастерки и отдал ему честь:

— Ну вот, товарищ рядовой, приступай к несению службы.

Алешка очень гордился своей военной формой. Солдаты при встрече с ним печатали шаг и лихо — с отмашкой — отдавали ему честь, и Алешка тоже научился “козырять”.

Вскоре, через несколько дней, произошло еще одно взволновавшее Алешку событие. Папин ординарец Василий построил в шеренгу с десяток штабных сержантов и солдат, поставил Алешку перед строем, вручил ему маленькую — как раз впору — офицерскую фуражку и прикрепил к гимнастерке офицерские погоны с одной маленькой звездочкой на каждом.

— Поздравляю вас с присвоением звания младшего лейтенанта!

Шеренга дружно прокричала:

— Ура, ура, ура-а-а!

Василий шепнул Алешке на ухо:

— А ты должен сказать: “Служу Советскому Союзу!”

И Алешка торжественно и громко произнес:

— Служу Советскому Союзу!

Такая вот война

Штаб полка в очередной раз переехал на новое место — как говорили, произошла передислокация.