Наш Современник, 2003 № 02 - [4]

Не менее противоречива фигура Уральского комиссара снабжения П. Л. Войкова. Меньшевик с 1903 года, переметнувшийся к большевикам в августе 1917-го, он в октябре становится секретарем областного бюро проф­союзов и председателем городской Думы Екатеринбурга. После описы­ваемых в пьесе событий работает в Наркомпроде, в 1919 году становится председателем правления Центросоюза, а с 1920-го – одновременно членом коллегии Наркомвнешторга. В 1924-м Войков назначается полпредом СССР в Польше и 7 июня 1927 года погибает от руки белоэмигранта. Его тело было доставлено в Москву и предано земле у Кремлевской стены, а имя дано одной из станций Московского метрополитена.

Наименее изученной остается личность председателя Следственной комиссии Уральского областного ревтрибунала, товарища комиссара юстиции Уральской области, члена коллегии областной ЧК, коммуниста с 1905 года Я. М. Юровского. “Вот он, наш уральский, пролетарский якобинец”, – коротко и ясно характеризует его в спектакле Голощекин. После екатеринбургских событий и июля 1918 года он перебирается в столицу, где заведует районными ЧК Москвы, а в 1919 – 1920 годах возвращается в Екатеринбург председателем губернской ЧК. Позже “пролетарский якобинец” появляется опять в Москве и работает в Наркомате рабоче-крестьянской инспекции и Государственном хранилище ценностей. Умирает в 1938 году от язвы желудка.

(…) В пьесе, когда Вайнер спрашивает Николая: “Как оправдаете вину свою перед народом?”, – бывший царь отвечает: “Что ж. Согласен, коли сперва вы оправдаете те преступления своей власти перед народом. За 80 лет, вплоть до 1905 года, в империи было казнено людей меньше, чем сейчас ежедневно...”. Но эта фраза царя представляется явно надуманной, если говорить о событиях, предшествовавших июлю 1918 года.

Красный террор был объявлен постановлением Совета народных комиссаров от 5 сентября 1918 года. Террор объявлялся после убийства председателя петроградской ЧК М. С. Урицкого и покушения на В. И. Ленина 30 августа 1918 года. Красный террор был объявлен как ответ на усиление контрреволюционного террора летом и осенью 1918 года. (…) Так что вкладывать в уста царя ставшую ныне модной мысль об изначальной кроваво-карательной сути большевистской власти, на мой взгляд, неправомерно…”.

Так эти работы помогают одна другой – и думающему человеку – выйти не к правде красной или к правде белой, но к правде как таковой. Обе открывают на страницах журнала “Театр” массу интереснейших уточнений к сюжету, соучаствуют в многовековом поиске истины. Благодаря Малому театру.

Я, особо не претендуя на объективную оценку событий того времени, думаю, что уже невооруженным глазом видно: та кучка мерзавцев, которая прибыла из Германии в Россию в опломбированном вагоне, во главе с великим демоном зла, имела одну определенную цель – из этой искры разжечь огромное мировое пожарище, натравить одних русских на других, утопить Россию в крови. Я не думаю, что время смоет кровь с рук тех палачей и убийц, как бы ни старались умолчать о том их современные продолжатели – совершившие в 90-х годах вторую революцию в моем отечестве.

И все-таки Россия – это страна, которая способна возрождаться вновь и вновь, несмотря на спланированную гибель русского народа. И современный писатель Владимир Крупин на вопрос японского писателя: “Уйдет ли русский народ из истории человечества?” ответил: “Уйдет только вместе с историей”.

 

ВСЕ — ВОИНЫ  НЕВИДИМЫХ  СРАЖЕНИЙ

Вообще наша профессия как бы изначально не богоугодна. Но… я считаю, что если Бог так определил твое предназначение, то исполняй его. Может быть, это прозвучит как самооправдание, однако важнее всего остального, по-моему, вот что: кому ты служишь на выпавшем тебе пути – Богу Святому или мамоне. Я тяготею к светлым образам, к светлым ролям, сознательно стараюсь не сниматься в кровавых фильмах. А если герой должен демонстрировать свои мускулы, он мне заранее неинтересен. Как неинтересен и человек без веры, это не человек, а духовное затмение: черепок без глаз.

Особенно наступать на горло собственной песне, своим принципам мне не приходилось. За свои картины, их больше пятидесяти, мне как-то не очень стыдно перед моими зрителями – в основном они несут в себе доброе начало.

“Очарованный странник” – наиболее близкий мне фильм. Святая Русь у Лескова дышит, живет, говорит, а это ой какой вызов тьме! Я очень люблю Лескова. Однако сложен был процесс съемок этого фильма. Очень сложен. Сколько разных ЧП на нас сваливалось! Сгорает гостиница, где мы живем. Разбивается директор картины… Я падаю – ломаю два ребра, руку, разбиваю голову. Обмораживаю ноги на съемках в волжских степях. Все это – было. Даже лошадь, которую надо было просто показать в кадре, ломает ногу. И ее пришлось пристрелить. А она стоила 18 тысяч долларов. Такое вот чудовищное сопротивление тьмы мы все испытали. Одно препятствие преодолевалось – тут же возникало другое…

Много произошло поистине страшных и непонятных со стороны вещей. И уже думалось, что картины не будет.

Но слава Богу – все получилось…