Наш общий друг. Часть 1 - [10]

Мальчикъ проговорилъ это въ единственномъ числѣ, какъ бы намѣренно устраняя Юджина.

— Какое непроходимое захолустье! — говорилъ Мортимеръ, скользя по камнямъ и разнымъ отбросамъ на берегу и въ тоже время слѣдуя за мальчикомъ, огибавшимъ уголъ.

— Вотъ тутъ живетъ мой отецъ, сэръ, — вотъ, гдѣ огонь свѣтится.

Низенькое строеніе это, повидимому, было прежде вѣтряной мельницей. На немъ торчали полусгнившіе остатки башенки, на которой, вѣроятно, помѣщались мельничныя крылья; но все это было едва различимо въ темнотѣ ночи. Мальчикъ приподнялъ щеколду у двери, и они тотчасъ же вступили въ низкую круглую комнату, гдѣ передъ горящими угольями стоялъ человѣкъ, пристально смотрѣвшій въ огонь, и сидѣла дѣвушка, занятая шитьемъ. Огонь горѣлъ въ заржавленной жаровнѣ, не вдѣланной въ очагъ. Воткнутый въ горлышко глиняной бутылки ночникъ въ видѣ луковицы стоялъ на столѣ, пылая и пуская копоть во всѣ стороны. Въ одномъ углу стояла деревянная койка, а въ другомъ находилась лѣстница въ верхнюю комнату, до того крутая, что походила больше на приставную. Къ стѣнѣ были прислонены три или четыре старыя весла; тутъ же стоялъ небольшой шкапъ съ самою грубою кухонною посудой. Потолокъ былъ нештукатуренный и служилъ поломъ для верхней комнаты. Доски въ немъ — старыя, суковатыя, растрескавшіяся и покривившіяся, — придавали комнатѣ мрачный видъ. Повсюду — на потолкѣ, по стѣнамъ и на полу — были замѣтны слѣды муки и суриковой краски, и все это, вмѣстѣ съ сыростью, производило впечатлѣніе гнили.

— Отецъ! Джентльменъ пріѣхалъ.

Старикъ, стоявшій у жаровни, повернулъ всклокоченную голову и посмотрѣлъ, какъ хищная птица.

— Вы — Мортимеръ Ляйтвудъ, эсквайръ? Такъ, сэръ?

— Да, меня зовутъ Мортимеръ Ляйтвудъ. Здѣсь ли ваша находка? — спросилъ Мортимеръ, неохотно взглянувъ по направленію къ койкѣ.

— Не то чтобы здѣсь, а недалеко отсюда. Я все дѣлаю аккуратно: тотчасъ же далъ знать въ полицію, и она взяла къ себѣ. Я ни минуты не промѣшкалъ; а полиція уже объявила печатно, и вотъ что сказано въ печатномъ…

Онъ взялъ бутылку съ ночникомъ, и поднесъ ее къ приклеенной на стѣнѣ бумагѣ съ полицейскимъ заголовкомъ: «найдено тѣло». Оба друга начали читать объявленіе, а Гафферъ, держа ночникъ, внимательно оглядывалъ обоихъ.

— Только бумаги несчастнаго человѣка. А, понимаю, — сказалъ Ляйтвудъ, отводя глаза отъ описанія найденнаго и смотря на нашедшаго.

— Только бумаги.

Тутъ дѣвушка поднялась со своею работой и вышла за дверь.

— Денегъ не оказалось, кромѣ трехъ пенсовъ въ жилетномъ карманѣ.

— Три — пенсовыя — монеты, — проговорилъ Гафферъ Тексамъ съ разстановкой.

— Брючные карманы пусты и выворочены.

Гафферъ Тексамъ кивнулъ головой. — Это часто бываетъ. Быстрина ли воды тому причина, — не умѣю сказать. Вотъ посмотрите, — продолжалъ онъ, поднося ночникъ къ другому объявленію; — тутъ то же: «его карманы оказались пусты и выворочены». Вотъ и еще: «ея карманы оказались пусты и выворочены». То же самое и въ этомъ. То же и вонъ въ томъ. Я не умѣю читать, да и надобности въ этомъ не имѣю, но знаю всѣ эти объявленія по тому, какъ они висятъ по стѣнѣ. Въ этомъ, напримѣръ, найденъ матросъ съ наколотыми на рукѣ двумя якорями, флагомъ и буквами G. F. Т. Посмотрите, такъ ли?

— Такъ.

— А вотъ здѣсь объявленіе о молодой женщинѣ въ сѣрыхъ ботинкахъ, бѣлье помѣчено крестикомъ. Взгляните, такъ ли?

— Такъ.

— Тутъ вотъ о человѣкѣ съ подозрительной раной надъ глазомъ. Вотъ о двухъ сестрахъ, которыя связались платкомъ. А это о старомъ пьяномъ молодцѣ, въ туфляхъ и въ ночномъ колпакѣ, который бился объ закладъ на четверть рому — какъ было дознано послѣ — что пробьетъ дыру въ рѣкѣ, если закладъ выставятъ ему впередъ, и сдержалъ свое слово въ первый и въ послѣдній разъ въ жизни. Объявленія-то у меня, видите, словно обои на стѣнѣ; я ихъ всѣ знаю и читаю наизусть.

Онъ провелъ передъ собою ночникомъ вдоль висѣвшихъ бумагъ, точно свѣтъ ночника былъ эмблемой свѣта его школьныхъ познаній; потомъ поставилъ бутылку на столь и сталъ позади него, зорко вглядываясь въ своихъ посѣтителей. Въ немъ была странная особенность, составляющая принадлежность нѣкоторыхъ хищныхъ птицъ, а именно: каждый разъ, какъ онъ хмурилъ лобъ, его всклокоченный хохолъ приподнимался.

— И вы всѣхъ ихъ вытащили, всѣхъ? — спросилъ Юджинъ.

На это хищная птица въ свою очередь спросила:

— А какъ ваша фамилія? — позвольте узнать.

— Это мой другъ, — сказалъ Мортимеръ, — мистеръ Юджинъ Рейборнъ.

— Мистеръ Юджинъ Рейборнъ? Хорошо. А почему бы мистеру Юджину Рейборну задавать мнѣ вопросы?

— Я такъ просто спросилъ: вы ли всѣхъ ихъ вытащили?

— Я отвѣчу вамъ такъ же просто: по большей части я.

— Какъ вы полагаете, не было ли насилія или грабежа въ нѣкоторыхъ изъ этихъ случаевъ?

— Я ничего объ этомъ не полагаю, и не изъ такого десятка. Если бы вамъ довелось добывать себѣ хлѣбъ изъ рѣки, то и вамъ некогда было бы полагать. Прикажете проводить?

Ляйтвудъ кивнулъ головой, и хозяинъ отворилъ дверь; но тутъ у самаго почти порога Ляйтвудъ увидѣлъ блѣдное и встревоженное лицо, — лицо человѣка сильно взволнованнаго.

— Вы не тѣла ли ищете? — спросилъ Гафферъ Рексамъ. — Или не нашли ли сами тѣла?