Наш десантный батальон - [52]

Подбежали последние: Волков - санинструктор, сапер…

Дикий вопль Соколова из башни:

- ГРАНАТОМЕТ СПРАВА!!!

Есть один маленький нюанс, когда у КПВТ заканчиваются патроны, стволы надо поднять вверх для перезарядки, вот на этом "духи" нас и подловили. Глазастые - подлюги.

Мы на крик только успели оглянуться.

В БТР гранатометчик не попал, но граната попала в антенну.

Струя разделилась. Это спасло меня. Волков - ослеп. Сапер - перебит позвоночник. После я уже ничего не помню - очнулся уже в госпитале.

Витя Осетров, мой замкомвзвод, после рассказал, что я, ничего не соображая, командовал выводом всей бронегруппы до поста царандоя, а затем без сознания меня последним, двадцать седьмым, загрузили в вертушку.

Колонна дальше уже спокойно дошла до Гардеза.

Александр:

ГОСПИТАЛЬ _

1 июня 1983 года на вертушке нас доставили в центральный военный госпиталь в Кабуле, где-то в районе пяти вечера. Это была уже третья встреча с докторами за мое пребывание в Афгане. Первая была в январе 1982 года в Самарканде (желтуха), тогда еще инфекции в

Кабуле не было, и всех отправляли в Союз. Затем в июне 1982 года после подрыва (17 числа, после первых Бараков) провалялся недельку в батальоне, и вот теперь 2-я хирургия.

На второй день я очнулся, Детюк сидел рядом, обрадовался, когда я начал его понимать. Сознание ко мне пришло быстро, и врачи через неделю разрешили мне вставать. Рядом на койке был Володя

Волков из пулеметного взвода, он остался без глаз, и у нашего сапера был перебит позвоночник. Это были последние наши потери на той колонне.

Николаич рассказал, что хирургия в тот день не справлялась с потоком раненных после Мухамедки, и нас складывали перед входом в хирургию на асфальте, а потом уже сортировали. У Николаича было сквозное пулевое предплечья и задета кость, рана не заживала, и его через дней двадцать эвакуировали в Союз, больше, к сожалению, наши пути нигде не пересекались. Замена ему была в Брестскую бригаду. Я потерял восемь зубов, да еще контузия.

Числа пятнадцатого из бригады в госпиталь приехали наши за спиртом и медикаментами, лейтенант, "двухгодичник" из медроты, он привез Николаичу "Красную Звезду", раскрутили мы его на литр спирта

- надо было орден обмыть. Это потом мне начальник штаба бригады рассказал, что в бригаде "праздник" был, когда этот врач, заикаясь, боялся доложить, что не довез "по молодости" литр спирта. Обычно в бригаду "добиралась" половина месячной нормы спирта для медиков. Все остальное в дороге "усыхало": везде надо было проставляться.

Мне знакомые девчонки из батальона охраны штаба армии навезли продуктов всяких, так что закуска была. Из Бараков, по связи, батальон поздравил ротного с наградой, пожелал нам скорейшего выздоровления, было приятно. С Николаичем собрали раненную десантуру и пошли отмечать на задний двор. Пошли - красиво сказано, кто на костылях, кто как мог, это правильнее. Караул там несли витебчане, поэтому, увидев на нас тельники, часовые сделали вид что ничего не происходит. Еще бы, самый младший там был прапорщик, да еще я в караул передал фрукты, поэтому от "шухера" врачей мы были ограждены.

После, когда все "расползлись" по палатам, я зашел к Николаичу, он упал с койки на раненную руку, но ничего не чувствовал. Рядом с ним лежал вертолетчик, как сейчас помню, шов на ноге 67 см., пуля от

"бура" - зашнурованный как футбольный мяч. В углу палаты _на полу_ лежало два урода: один прапор без ступней - поехал продавать солдатские шмотки и подорвался на машине, а другой самострел.

Отношение к ним было соответствующее не только у бойцов, но и у медперсонала.

Мне из батальона передали скверное известие, что моего заменщика из Союза, ввиду моего отсутствия, назначили на другую должность в бригаде.

- Так что Санек, жди нового, а когда он будет…

Бригадная заявка в Армию, Армия в Ташкент, Ташкент в Москву, и пошла писать губерния!

Сидишь на лавочке в госпитальной робе (почему-то всегда с короткими штанами), солнышко пригревает, проходит мимо высокий статный капитан, "ПШ" с иголочки, отглаженный, на колодке две

Звезды, в лайковых перчатках, провожаешь взглядом, завидуешь.

Потом как током - а перчатки-то зачем? Да у него же рук нет!!! Доходит после. Девчонки гладили, мы мужики так не умеем.

Шаркаем по палатам с Николаичем, своих ищем, вот Волков, голова вся в бинтах:

- Товарищ капитан, товарищ лейтенант! Ничего не вижу, что со мной?

- Ничего, сынок, все нормально: снимут повязки, и новыми глазами свет увидишь.

А у самих комок к горлу. Наших восемь в том бою раненных, все остальные - из колонны.

Почему наших? Там все наши были, чужих не было.

Лежит боец - пулевое в живот, от солнечного до паха шов. Живот раздулся, не может в туалет сходить, все внизу закуксовалось, слезы от боли на глазах. Сестричка молоденькая, только из Союза, тыкает ему какую-то хреновину в зад, попасть с первого раза не может.

Николаич:

- Ну-ка "снайпер", я вместо тебя попробую, у него-же одна дырка, а не две как у тебя.

Та красная убежала. Пробил. Тут же струя в него, а живот на глазах сдулся. Полегчало. Я Николаича на перевязку, бинты загаженные менять.